Украина — не Россия

20 декабря 1995 года на торжественном собрании в связи с 400-ле-тием со дня рождения Богдана Хмельницкого я призвал черпать в нашем прошлом не унижение, а силу. Готов повторять этот призыв снова и снова. Я отвергаю гипотезу «колониального порабощения» Украины не только потому, что защищаю честь родной страны, я просто не вижу в этой гипотезе логики и правдоподобия.

Не колонией пыталась сделать Россия «Малороссию», она пыталась сделать ее частью себя — вот в чем суть усилий Москвы, а затем Петербурга на украинском направлении! Я скорее готов выслушать человека, который скажет, что это было в известном смысле хуже колониального статуса, хотя спрошу его, как он думает, что было бы лучше для нашего предка 400 лет назад: стать турецким рабом или янычаром? Чуть ли не начиная с 1654 года «центр» воспринимает Украину в духе Старой площади. И к «малороссийской» верхушке цари относились, как генсеки к украинским номенклатурным сотоварищам. При всех возможных оговорках, они, люди из «малороссийской» верхушки, — «свои». Скажем, гетман Правобережной Украины Петр Дорошенко, сколько ни вступал в союзы с Турцией и с Крымским ханством против России, все же был в 1676 году прощен как вставший на путь исправления, и отпущен жить в Сосницу на Черниговщине. Затем, побыв в Москве кем-то вроде консультанта по турецким делам, он был в 1679 году назначен… воеводой в Вятку. Почему нет? Хороший управленец, зачем таланту пропадать, когда в Приуралье плохо с кадрами? После вятского воеводства Дорошенко получает в собственность подмосковное село Ярополча, где, уже на восьмом десятке, и заканчивает свои дни.

Несмотря на многие московские «неправды», последовавшие после Переяславского договора, Левобережье рассматривало свое пребывание «под царской рукой» как меньшее зло. События Руины в Правобережье давали богатый материал для сравнения.[24] Люди не бегут туда, где плохо. Они и до Переяславской рады тысячами бежали в русские пределы, на нынешнюю Слобожанщину.

Чем объяснить «феномен Левобережья»? Как видно, общая православная вера, в значительной мере совпадающее «русское» самосознание и языковая близость перевешивали в глазах воинственных и гордых казаков (а казаки, по итогам «московской» переписи, составляли половину взрослого мужского населения Левобережья) недостатки московского управления.

Постепенно сложившуюся в составе Российской империи «малороссийскую» автономию народная память окрестила Гетманщиной.[25]Я бы сказал так: после кровавых потрясений Казацкой эпохи Украина «отстоялась» в качестве Гетманщины. Гетманщина была неизмеримо автономнее, чем УССР два века спустя. Может быть, такое сопоставление звучит неожиданно, но сравнивать можно только с понятным и знакомым. Гетманщина уже ни при каких обстоятельствах не могла быть забыта украинским народом. Она стала неразрушимым национальным мифом и идеалом, пусть даже и преувеличенным, если можно так сказать о мифе и идеале, представляющими собою преувеличение по самой своей природе.

Разумеется, мы, украинские патриоты, предпочли бы, чтобы Украинская держава, созданная Богданом Хмельницким, так и осталась с момента своего основания полностью независимым государством, но никаких шансов на это восточноевропейская реальность XVII века Украине не давала. Казаки могли побеждать поляков во многих сражениях, в том числе и в крупных, но они были не в силах стать таким препятствием для шляхты, чтобы она прекратила свои упорные попытки прибрать Украину к рукам.

Если бы творение Богдана Хмельницкого выжило, это было бы украинское чудо, новое слово в развитии европейской государственности — демократически устроенная держава, опирающаяся на класс свободных мелких землевладельцев-казаков, то есть фактически вооруженных фермеров, на крестьян-арендаторов и на вольные города, государство без крупных землевладельцев. Только монастыри продолжали в нем владеть обширными землями, а что до крепостничества, оно уничтожалось в ходе Великого восстания на глазах. И все это — на фоне расцветающего по всей Европе абсолютизма и в пику ему! Воистину, слишком хорошо, чтобы сбыться.

Без Рюриковичей

А какая дивная и уникальная культура сложилась к середине XVII века в Украине, чтобы расцвести в XVIII — открытая, многоязычная, гуманная, чуждая изоляционизму, с развитым (как пишут ученые) смеховым и пародийным началом. В уютном мире Украины не было бездонной пропасти между кобзарем, распевающим думы про побег трех братьев с Азова или про Марусю Богуславку, и ученым богословом, даже с женой изъясняющимся по-церковнославянски и на латыни. Известно, что некоторые украинцы учились в Венеции и Падуе, Киев звали вторым Иерусалимом. Культура христианских народов Европы обычно питалась либо из римско-латинского источника, либо из греко-византийского. Украина оказалась сразу в двух кругах культуры.