Украина — не Россия

Иное дело СССР. Выжить и закрепиться (через полвека после Парижской Коммуны) большевикам помогли лес и руда, уголь и золото, икра и меха. Позже к этому списку добавились цветные и редкие металлы, бокситы, апатиты, калийные соли, целлюлоза, алмазы, рыба, крабы и многое другое, но главное — нефть и газ. Возобновляемые и не возобновляемые природные ресурсы позволяли СССР производить современное оружие и выполнять космические программы, развивать образование и науку, вести какое-никакое жилищное строительство и довольно крепко стеречь рубежи. А еще они помогали довольно долго изображать эффективную экономику. В СССР не могло быть такого понятия, как невыгодный или не окупающийся объект. А Большая Сберкнижка на что? Во второй половине 70-х и первой половине 80-х годов СССР получил только от экспорта нефти более 170 миллиардов долларов («нефтедолларов»).

Но сырьевые богатства — опасная вещь. В 1973 году на развитые капиталистические страны обрушилось испытание, длившееся затем не менее восьми лет. Резкий скачок цен на нефть вызвал тогда тяжелый кризис в западной экономике. Этот кризис имел колоссальные хозяйственные и технические последствия, он, например, заставил перейти к энергосбережению, а оно открыло дорогу ряду новых технологических направлений. Выход из кризиса был, в конце концов, найден в структурной перестройке потребления топлива. В СССР же потирали руки. Семидесятые годы породили у советской верхушки чувство глубокого самоуспокоения. Кремлевским старцам стало казаться, что так будет всегда: по стальным бесшовным трубам большого диаметра из СССР будет бесконечно плыть нефть, все больше и больше нефти, а в СССР — по ним же — нефтедоллары, миллиард за миллиардом, так что оплатить можно будет все. В руководстве СССР перестали всерьез рассматриваться какие бы то ни было проекты внутренних реформ, способных модернизировать все более устаревающие «производительные силы и производственные отношения». Потребление энергии на каждую советскую душу за эти годы не только не уменьшилось, но, в противовес мировой технологической тенденции, безобразно, более чем вдвое, выросло к 80-м годам — с 3,16 до 6,79 тонн условного топлива. Мощные научно-исследовательские структуры, подчиненные развитию ВПК и космических программ, никак не делились своими достижениями с массовым производством. Массовое же производство, не подгоняемое конкуренцией, энергично отторгало любые нововведения. Оно твердо знало, что выбора у покупателя нет. Новшества отторгало вообще всякое мирное, гражданское производство.[32] Десяти-двенадцати лет блаженного нефтедолларового идиотизма оказалось достаточно, чтобы советская экономика стала полностью неконкурентоспособной. Запад же тем временем не просто сделал рывок вперед, он создал «новую экономику».

Как-то я задал себе такой вопрос: если бы у СССР к 70-м иссякли запасы нефти и газа, не стоял ли бы он скалой и сегодня? Брось он одновременно с остальным миром свои научно-технические силы на решение энергетической проблемы, не пошла бы мировая история другим путем? По зрелому размышлению я ответил себе так: не пошла бы. Главное отличие Запада от СССР заключалось не в худшей обеспеченности углеводородами, а в наличии хорошо отлаженной рыночной экономики. Запад черпал дополнительные силы из свободного рынка, о чем советские руководители, похоже, даже не догадывались.[33]

Когда пришло время сворачивать коммунистический эксперимент как анахроничный и уже окончательно не созвучный эпохе, выяснилось, что выход из тупика Великой Утопии, ликвидационные работы и налаживание жизни на совсем других началах — очень сложное и исключительно дорогое мероприятие. Я не хочу сказать, что России легче всех, однако ей определенно легче, чем Украине. Главная Сберкнижка осталась у России, и это дало ей большие стартовые преимущества. Убежден, что некоторое наше отставание от России в истекшее десятилетие объясняется исключительно этим фактором. Убежден я и в том, что, располагай мы энергетической базой на уровне простого самообеспечения, наши успехи были бы выше, чем те, которые сегодня демонстрирует Россия. Разумеется, я не буду этого доказывать, потому что пришлось бы написать отдельную книгу, которая все равно убедила бы только тех, кто захотел бы убедиться, кто и до этой книги думал как я.

Я желаю России добра и поэтому надеюсь, что она не будет откладывать решение своих проблем, уповая на то, что от любой проблемы можно, в крайнем случае, откупиться нефтедолларами. Большая Сберкнижка, чего доброго, может сыграть свою злую шутку еще раз.