Украина — не Россия

Бессмысленно противопоставлять малый и средний бизнес крупному капиталу и крупным предприятиям. Нужно исходить из того, что основой независимой национальной экономики, ее несущей конструкцией может и должен стать крупный национальный капитал, работающий в союзе с малым и средним бизнесом.

Среди наиболее тяжелых последствий того, что мы входили в рынок очертя голову — теневая экономическая деятельность. Сегодня в тени вращается, по большинству оценок, 40, а по некоторым — до 70 процентов валового внутреннего продукта. Близкие оценки даются и для России. Теневая экономика обходится нам, как утверждают эксперты, в 10–12 миллиардов гривен; это деньги, которые идут мимо государственного бюджета. Самое опасное здесь — «ликвидность» государственного аппарата, превращение чиновников в активных деятелей теневой экономики.

Мировой практикой доказано: чем слабее государство, тем больший сегмент экономики уходит в тень. Отсюда требование: оздоровительные меры должны касаться в первую очередь самого государства, его дееспособности.

Естественным следствием расцвета теневой экономики является появление «олигархических» структур, их сращивание с государственным аппаратом. Слово «олигархия» происходит от древнегреческих слов «олигос» (немногие) и «архе» (власть) и означает «власть немногих». Уже из определения видно, что олигархия враждебна демократии, то есть власти большинства (буквально, «власти народа»). Термин «олигархия» не вполне точен, так как «немногие» могут быть не обязательно богачами, а, например, аристократами, и в древности словом «олигархия» обозначали именно правление знати. Более верным в случае Украины и России было бы слово «плутократия» («плу-тос» — богатство), да оно и в духе наших языков, ибо сразу рождает мысленный ряд: плут, плутни. Слово «плутократия» широко использовалось геббельсовской антиамериканской пропагандой, может быть, поэтому оно, по молчаливому уговору, в наши дни не употребляется.

Если капитал занят своим делом, нет причин объявлять его олигархическим. Но государство не сможет выполнять свои обязанности, если его политику в значительной степени будут определять, исходя из своих интересов и целей, отдельные могущественные лица либо группы, способные влиять на законодательные и правоохранительные органы, судебную практику, центральные и местные управленческие структуры, на средства массовой информации.

Массовое сознание не всегда ясно представляет, какие угрозы таит в себе мощное олигархическое давление на власть. К примеру, стране жизненно необходим какой-то закон, но в случае его принятия олигарх N будет недополучать, условно говоря, по семь миллионов долларов прибыли ежегодно. Осознав это, N с помощью всех имеющихся в его распоряжении тайных рычагов, включая подкуп, шантаж, интриги, компромат, срывает принятие закона. Ему совершенно неважно, что провал закона обойдется его стране в миллиарды. Свои миллионы ему дороже государственных миллиардов.

При отсутствии противовесов олигархическому капиталу начинается его расширенное самовоспроизводство, он становится всесильным и неуязвимым. Немало стран мира, не ощутив вовремя угрозу олигархического перерождения, надолго оказались на обочине современной цивилизации. Такое развитие событий стало бы роковым для Украины, и мы его ни в коем случае не допустим. Для этого нам не обойтись без дальнейшего повышения дееспособности государства. А чтобы ее повысить, мы должны оптимизировать государственное управление, продолжить административную реформу, решительно сократить управленческий аппарат, обеспечить реальное разграничение власти и собственности, создать по-настоящему независимую судебную власть.

Говорят, генералы всегда готовятся к прошлой войне. Наши реформаторы первого призыва, похоже, невольно готовили Украину к жизни в XX веке. Скажем, к жизни конца 70-х годов XX века (неплохое время, но оно не вернется). Похоже, например, что они не брали в расчет стремительные процессы расслоения мира.

Страны мира сегодня стало принято подразделять на три уровня: первый — страны постиндустриального развития или «новой экономики»; второй — страны традиционных индустриальных технологий и массового производства; третий уровень — страны доиндустриального развития. Для некоторых из моих читателей словосочетание «постиндустриальное развитие» остается все еще непривычным. В ряде стран, бывших и в прошлом лидерами экономического развития, в последние два десятилетия бурно складывается принципиально новая хозяйственная система, основным ресурсом которой становятся знания и информация. Благодаря новой хозяйственной системе эти страны восстановили динамизм своего развития, еще двадцать лет назад казавшийся безвозвратно утерянным, и находятся сегодня, по-видимому (о моих сомнениях чуть позже), в авангарде мирового прогресса.