Укромный уголок

— Нет! — выпалила Эмили; натянутые нервы звенели от напряжения. — Нет, не доверяли! Это я доверяла вам! Я полюбила вас. Вас всех! А вы мне лгали. — Она всхлипнула, горло перехватило. — Как ты могла? Как ты могла забрать чужого ребенка?

Нина отшатнулась, будто получила пощечину, и Эмили вдруг охватила ярость при виде ее оскорбленного лица.

— Хватит притворяться! Я знаю, что Аврелия — не ваша дочь. Это даже не ее имя! — Эмили посмотрела на Скотта — он стоял, уставившись в землю, не мог поднять на девушку взгляд.

Нина помотала головой. Подумала — и снова помотала.

— Ты что-нибудь скажешь или нет?! — заорала Эмили, замечая краем сознания, что боковое зрение медленно окрашивается багровым. — Как ты это сделала? Как похитила чужого ребенка? Забралась в детскую через окно? Подманила малышку на улице?

Нина заморгала:

— Ты сама не понимаешь, что говоришь…

— О, понимаю! Я говорю об Амандине, мать ее, Тессье!

— Нет, — прошептала Нина, схватившись свободной рукой за горло. — Ты ничего об этом не знаешь. Ты не понимаешь…

— Тогда объясни мне! Расскажи, что случилось!

— Ты…

— Говори!

— Хватит! — У Нины изо рта вместе с этим криком вырвались брызги слюны. — Ты все равно не поймешь! Ты даже не представляешь…

— Ты должна вернуть девочку. — Эмили почувствовала, как внутри поднимается страшная черная волна, словно мутный прибой. — Ты должна ее отпустить.

Нина сделала шаг вперед, дрожа мелкой дрожью.

— Нина, стой! — прозвучал голос Скотта. — Я сам все сделаю.

— Ты слышал ее, Скотт? — спросила Нина, продолжая идти в сторону Эмили. — Она сумасшедшая.

— Я сказал — стой.

— Это надо сделать прямо сейчас, Скотт. Мне пора к Аврелии. Я ей нужна.

Эмили обхватила голову руками — на нее опять накатило. В голове, одновременно захлопав крыльями, взвилась стая из тысячи птиц, все перед глазами поплыло и задрожало, ее охватила паника.

— Я дала клятву защищать Аврелию. — Нина снова подняла пистолет.

— Так защити ее, — сказал Скотт. — Если ты нужна Аврелии, иди к ней. Обещаю, я обо всем позабочусь.

Эмили втягивала воздух, пила его огромными глотками, вдох длился и длился, пока не возникло ощущение, что ее грудная клетка сейчас лопнет. Чудовищный черный шквал, бушевавший внутри, сокрушил ее, смял, поволок туда, где она когда-то уже бывала и страшно боялась оказаться снова. Шквал тащил ее, как океанский отлив, в то место, где нет слов, нет воздуха, а есть только неизъяснимая тьма.

Ее глаза закрылись и снова открылись. Закрылись. Открылись. Закрылись. Открылись.

— Ты точно все сделаешь как надо, Скотт?

— Точно, клянусь.

— Потому что, если ты этого не сделаешь…

— Я знаю.

— У нас нет другого выхода.

— Знаю.

Эмили смотрела, как Нина разжимает пальцы на рукоятке пистолета, как Скотт забирает у нее оружие и она, развернувшись, уходит. Теперь Скотт стоит неподвижно. С пистолетом в руке. Нина оборачивается. Лишь однажды. У Скотта подрагивают плечи. Взгляд у него мертвый.

Пистолет.

Пистолет.

Пистолет…

Мир вокруг перевернулся, Эмили забилась под навалившимся грузом — как тогда, раньше. Попыталась оттолкнуть его, но не смогла. Перед глазами поплыли зеленые и оранжевые пятна, она осела на землю, и земля стала небом, а небо — землей, которая обрушилась на нее, с треском разламывая тело, словно поверхность обледеневшего озера…

…и в тот же самый миг над ее правым ухом оглушительно взорвался фейерверк — нет, не фейерверк, это был еще один пистолетный выстрел, — а потом затрещала древесина. Боль пронзила каждую клетку тела. Эмили закричала.

Ее голова ударилась обо что-то с тошнотворным хлюпающим звуком, и вокруг стало черным-черно.

* * *

Вскоре она очнулась.

Между деревьями мелькал свет. Боль никуда не исчезла. В спину что-то давило.

— Лежи. Не двигайся, — шепнули ей на ухо.

Лужи света от фар машины разливались на опавших листьях.

Тишина. Шаги. Голоса.

— Она уже…

— Да.

— Я пригнала машину. Вот лопата.

— Где Ив?

— Не знаю. Никак не могу с ним связаться после его утреннего звонка.

— Ну и ладно. Не звони ему больше и не пиши. Давай не будем его втягивать.

Кто-то подхватил Эмили под мышки и потащил. Потом ее подняли на руки и положили на кожаное сиденье.

Клацнула дверца, закрываясь; звякнули ключи и зарокотал мотор.

Глава сорок седьмая. Скотт

На полпути по раздолбанной лесной дороге Скотт нашел лужайку, достаточно большую и ровную, чтобы припарковать внедорожник. Он развернулся, лавировал некоторое время между деревьями и кустами, затем остановился.

Глядя сквозь лобовое стекло, Скотт представил себе растянутую между деревьями сигнальную ленту, раскопанную землю, толпу людей в защитных костюмах — и прикусил губу так, что почувствовал во рту вкус крови. Какого черта происходит? Что он делает здесь, в машине, посреди ночи в глухом лесу с телом на заднем сиденье? Зачем жена с изменившимся до неузнавания лицом дала ему лопату?