Укромный уголок

— Скорее, милая, бежим, — шепнула она, повернувшись к Аврелии, но та ее не услышала.

Лицо девочки было пепельно-серым, она покрылась испариной, но при этом дрожала, словно от холода, в своей тонкой ночной рубашке. И тихо подвывала, крепко зажмурившись.

Эмили понимала, что действовать нужно быстро. Она пыталась придумать какой-то способ завладеть вниманием Аврелии, как-то ее успокоить, заставить улыбнуться… А потом вспомнила.

Схватив девочку за руки, Эмили быстро зашептала в надежде неизвестно на что:

— Ecoute. Tout va bien. Je promets[64].

Девочка перестала подвывать — и открыла глаза.

Эмили затаила дыхание.

— Аврелия! — раздался крик Нины — уже ближе.

Все тело требовало от Эмили вскочить и бежать. Три-дцать метров открытого участка подъездной дороги отделяли их от ворот. Чтобы добраться до выхода, нужно было двигаться чрезвычайно быстро, поскольку им придется себя обнаружить. «Боже, пожалуйста, пусть ворота будут открыты, путь электроника работает!» Она погладила Аврелию по щеке, призывая саму себя успокоиться.

— Tout va bien, — снова сказала Эмили. Французский определенно помог привлечь внимание девочки, но все слова вдруг улетучились из памяти. — Je ne te… je ne te ferai…[65]

— Аврелия!

Девочка заморгала и обернулась на пронзительный крик Нины.

— Нет, смотри на меня, пожалуйста, — взмолилась Эмили. — S’il te plaît, je… je besoin que…[66]

«Давай же, думай, вспоминай слова!» — лихорадочно взывала она к самой себе.

Аврелия опять начала хныкать и зажмурилась, пытаясь высвободить руку из хватки Эмили.

— Амандина… — У девушки задрожал подбородок. — Амандина, пожалуйста. Мне нужно отвезти тебя домой.

Эти слова возымели мгновенный и неожиданный эффект. Глаза Аврелии расширились, личико исказил смертельный ужас. Она медленно оскалилась, как животное, разинула рот и оглушительно завизжала.

Эмили, вскочив, бросилась бежать, не отпуская руку девочки, думая только о воротах, о том, чтобы прорваться за пределы участка и оказаться как можно дальше от Нины.

В темноте блеснула серебристая кодонаборная панель. Они были уже так близко, Эмили почти могла до нее дотянуться, а в следующую секунду ее пальцы коснулись металла и застучали по кнопкам клавиатуры. Но лампочка не горела — механизм был обесточен.

К ужасающим крикам Аврелии добавился топот, пока звучавший в отдалении — тяжелые шаги быстро приближались.

— Бежим! — Эмили потащила Аврелию за собой в сторону, осматривая стену в поисках приступок или трещин, чтобы перелезть через нее, но девочка дернулась в противоположном направлении, вырвалась и со всех ног кинулась к женщине, которую считала своей матерью.

— Нет! Вернись! — закричала Эмили, но Аврелию было уже не догнать.

Эмили ничего не оставалось, как шмыгнуть в кусты слева от ворот. Пробившись через переплетение веток, она побежала вдоль стены, разыскивая какую-нибудь приступку, и вскоре заметила, что один кирпич наверху выступает из кладки, а в нескольких метрах у ящика с компостом стоит тачка Ива. Эмили перевернула ящик, вытряхнув из него содержимое, поставила его вверх дном на тачку и подкатила к стене.

Далеко позади Нина выкрикивала ее имя.

Эмили, разбежавшись, заскочила на шаткую конструкцию, допрыгнула до кирпича, ухватилась за него одной рукой, подтянулась и, обдирая голые колени о кладку, ухитрилась достать другой рукой до края стены. Каким-то чудом ей удалось в конце концов лечь на кромку стены животом и перекинуть одну ногу на другую сторону. Оседлав стену, девушка выпрямилась и оглянулась на семейный особняк.

В лучах прожекторов охранного освещения Нина мчалась к ней.

Пятно света от ее фонаря поймало Эмили в прицел, на мгновение ослепив. Но еще до этого девушка успела разглядеть напряженное злое лицо Нины — и какой-то блестящий предмет в ее руке.

У Нины был пистолет.

Эмили недоверчиво ахнула. Образ доброй, заботливой Нины, обожающей детей и животных, комически не сочетался с оружием. Нина с пистолетом была как Белоснежка с мачете. Рациональное мышление подсказывало, что вся эта безумная ситуация должна разрешиться в течение нескольких секунд, потому что такого просто не бывает в реальной жизни: люди, которых ты знаешь — и любишь, — не превращаются в чокнутых лунатиков с пушкой наперевес. Сейчас видение исчезнет.

Но это была реальность. Нина бежала по песчаной дороге, ее лицо было искажено яростью. А потом она замедлила шаг, вскинула пистолет — и вдруг он тоже стал до боли реальным, и все вокруг сделалось невыносимо настоящим, неподдельным, существующим здесь и сейчас. И тогда в голове Эмили будто щелкнули тумблером. Она в то же мгновение спрыгнула за стену и еще в полете услышала оглушительный звук, будто молотком шарахнули по листу железа.