Укромный уголок

— Меня все это бесило, но вместе с тем мое сердце разрывалось от жалости к ней. Ведь я ее любил когда-то. Я так ее любил… Нина была забавной, веселой, счастливой. По крайней мере, мне так казалось. — Он помолчал и тряхнул головой. — Я почему-то решил, что, если сумею дать ей все, о чем она мечтает, подарить ей пространство и время, она поправится. Я был уверен, что прежняя Нина вернется и мы вместе начнем все сначала. Но прежняя Нина не вернулась. Все стало только хуже. Тогда я подумал, что ей нужна компания. Добрый друг. И я нанял Ива, чтобы он за ней приглядывал, помогал на участке и вообще всегда был рядом. Но быстро выяснилось, что Ив не годится на роль сиделки.

— Так вот, значит, какова была моя роль? — нахмурилась Эмили. — Я должна была стать ее сиделкой?

Скотт уставился на свои ботинки.

— Нине нужен был человек, который ее понимает. Тот, кто сумел бы вернуть ее, прежнюю. И, встретив тебя, я подумал, что ты идеально для нее подходишь. Но я не ожидал, что ты окажешься идеальной и для меня.

Когда он поднял взгляд, Эмили увидела в его глазах только боль. А когда он протянул к ней руки, она не задумываясь сжала его ладони в своих. Они стояли так несколько мгновений в мрачной и торжественной тишине. Девушка закрыла глаза, ей отчаянно захотелось, чтобы Скотт притянул ее к себе, захотелось прижаться щекой к его груди и услышать — нет, ощутить, — как их сердца бьются в унисон. Она обнимет его, окутает, как воск, защищая от сырого холода ночного леса…

«Лес!» — мелькнуло в голове.

Эмили открыла глаза. В темноте между деревьями расползался туман. Земля исходила влажными мутными испарениями. Объятия Скотта, сомкнувшиеся вокруг нее, были такими теплыми, такими уютными, такими интимными. И такими фальшивыми.

Девушка резко отстранилась — как будто вынырнула со дна на поверхность.

— Нет… Нет. Я спросила, зачем ты привез меня сюда. — Она указала подбородком на деревья, чьи тонкие ветви отсвечивали белесым сиянием в лучах фар.

Лицо Скотта окаменело. Он долго молчал, прежде чем ответить:

— Мне нужно было кое-что выяснить.

— Что?

— Продаешься ли ты.

Эмили даже не успела понять, что он сказал. Взгляд Скотта был устремлен куда-то поверх ее плеча, она обернулась и увидела огромный, поросший мхом ствол дуба.

А к стволу была прислонена лопата.

Глава сорок девятая. Скотт

Скотт, стремительно шагая по песчаной дорожке, споткнулся о поливальный шланг и неуклюже упал на колени. Затрещала ткань — порвались брюки. Вроде бы ничего страшного, но это стало последней каплей. Он в ярости шарахнул кулаком по песку, набрал целую горсть и швырнул в воздух со сдавленным криком. Ветер, подхватив песок, бросил его Скотту в лицо — песчинки попали в глаза и в нос, налипли на губах.

Впереди высился семейный дом, и светильник над крыльцом горел ярко, как маяк. Скотт поднялся, чувствуя, что каждый мускул его тела пульсирует болью. Прихрамывая, он поднялся по ступенькам, рванул дверь — и в ноздри ударил привычный запах ароматических свечей. Здесь все было идеально, как на картинке, аккуратно и чистенько, как в кукольном домике. Изящные изгибы ножек у стола; обтянутые бархатом мягкие кресла. Все сделано напоказ. Декорации для спектакля.

В этих декорациях, за обеденным столом, сидела Нина в серебристом платье до колен. На столе перед ней стояли бокал красного вина, блюдце с сыром — бри, конте, блё-д’овернь, — крекеры, виноград и айва.

Нина изобразила сочувственную улыбку.

— Бедненький, — выдохнула она, отодвигая стул.

— Перестань, — отрезал Скотт, вскинув руку.

Она поколебалась, хотела что-то сказать, но он не позволил:

— Я все сделал. — И опустил руку. Он в жизни не испытывал такого приступа ярости. — Все, как ты хотела. Сделал то, что ты велела. Готово.

Нина воззрилась на него, округлив глаза. «Да-да, смотри, — подумал Скотт. — Вот именно таким долгим изум-ленным взглядом. Видишь, что ты натворила? Видишь, кто я теперь? Кто ты?»

А потом ярость, ослепительно вспыхнув сверхновой, исчезла, и он начал падать на колени.

Нина, бросившись к нему, попыталась его поддержать. Скотт разрыдался, вместе с женой оказавшись на полу.

— Тс-с-с, — приговаривала Нина, пристроив его голову у себя на коленях. — Тихо. Я с тобой. Я здесь.

Она гладила его по волосам, вытирала слезы пальцами, и в конце концов он капитулировал. Свернулся калачиком на полу и зарылся лицом в подол ее платья.

— Не надо так переживать, — шепнула Нина. — Будь благодарен. У нас есть все, о чем мы мечтали.

Ее голос согревал, как теплый шарф в морозный день, и Скотт уже не сопротивлялся. Она была права. Конечно же, права. Не о чем волноваться. Эмили была незначительной помехой на их пути, и он разобрался с ней как подобало.

И да, он должен быть благодарен. Ведь в конце концов они с Ниной есть друг у друга, у них обоих есть «Керенсия», а весь остальной мир где-то очень-очень далеко. Они незримы и неуловимы для всех. Как пузырек воздуха в океане, как иголка в стоге сена. Никто их не найдет. Никто до них не доберется.

Они в безопасности.