Укромный уголок

Эмили в одиночестве вернулась в гостевой дом. Похлопотала на кухне, потом убрала со стола забытые бутылки для дегустации, протерла столы, смахнула пыль, но от уборки на душе легче не стало. Что за ерунда сегодня случилась? Разумеется, никто не любит, когда вокруг дома бродят чужаки, но это ведь были всего лишь туристы, не маньяк с топором. А как стремительно Нина выскочила на лужайку и начала орать… Складывалось впечатление, что она была готова, более того — даже ожидала внезапного вторжения.

После инцидента никто и не подумал это обсудить — Скотт и Нина извинились перед ней и удалились в семейный особняк, как будто ничего не произошло.

Эмили, выглянув из окна, долго смотрела на непроницаемую стену из листьев и ветвей. Раньше она думала, что к «Керенсии» ведет только одна подъездная дорога, но, должно быть, есть и другие, скрытые, разбросанные по всему лесу. Она мысленно взяла себе на заметку, что надо будет прихватить с собой телефон, когда в следующий раз отправится на рынок, и изучить карту местности.

Девушка взялась чистить камин, но через некоторое время поймала себя на том, что просто сидит на полу и смотрит невидящим взглядом на решетку. Чтение тоже не помогло — мысли блуждали где-то далеко от книги. В конце концов она налила бокал вина, подогрела остатки еды со вчерашнего вечера и, взяв все это с собой, побрела на ту самую площадку, откуда открывался сказочный вид на закат.

Было еще светло и тепло, но на горизонте клубились пухлые черные тучи. Эмили аккуратно поставила тарелку на низкую каменную стену, села рядом, свесив ноги над обрывом, и затаила дыхание, обводя взглядом панораму. Сейчас ей казалось, что прошло много лет с тех пор, как она сидела в ресторане в Сохо и слушала Скотта, который рассказывал ей о «Керенсии». Тогда она не могла поверить, что такое место действительно где-то существует, а потом реальность превзошла ее ожидания. Приезд сюда как будто открыл для нее врата в рай. Эмили зажмурилась и постаралась вспомнить свои впечатления в тот, первый, день, когда она все это увидела. Но волшебство уже сделалось привычным, и, если не считать волнения из-за визита Скотта, теперь она ничего особенного не ощущала. Пыльца фей рассеялась. Собственно, так и должно было случиться. Ничто не совершенно.

Эмили сделала добрый глоток старого вина, прилежно отметив, что на вкус оно как кончик карандаша, если его погрызть, и принялась размышлять, в чем же причина ее дискомфорта. Похоже, виной тому было не только происшествие с туристами. Все выходные вопреки бешеному веселью и приятному нервному возбуждению, что-то подспудно не давало ей покоя. Это было как-то связано с семейным особняком и странным чувством, которое возникало у нее всякий раз, когда она туда заходила. Причина крылась в таблетках Аврелии, в грязной ванной и в самих хозяевах — Скотте, Нине и их дочери. В том, как они вели себя друг с другом.

Девушка с удивлением обнаружила, что ни разу не видела, как Скотт обнимает дочь. Единственный знак внимания к Аврелии, который он себе позволял, — погладить ее по голове. Это напомнило Эмили о том, как к ней самой относился приемный отец. Впервые с той встречи на улице слепое обожание, которое у нее вызывал Скотт, несколько ослабело. Быть может, он испытывал стыд, и это была истинная причина его желания держаться подальше от «Керенсии»? Возможно, он стеснялся Аврелии. Теперь уже перепады настроения и ночные кошмары, которыми страдала девочка, не казались Эмили такими уж необъяснимыми.

Ну разумеется, ничего странного в них не было. Эмили и сама в детстве пережила нечто подобное. Чем больше она думала об этом, тем больше общего находила между собой и Аврелией: страшные сны, приступы ярости, неуравновешенное социальное поведение. Эмили тоже через все это прошла. И чем больше времени она проводила с Аврелией, тем больше привязывалась к этой необычной маленькой девочке. Как там говорила Нина? «Мы как инопланетянин и Эллиот — одна чувствует то же, что и другая». Эмили это очень хорошо понимала. Иногда она почти на физическом уровне ощущала реакцию Аврелии на внешние раздражители — на прикосновение, к примеру, или на громкие звуки. И то, как она визжала в первое время, когда Эмили подходила слишком близко, и ее страх во время шторма. Даже ее рисунки в тот день, когда они готовились к приезду Скотта… Все это почему-то было знакомо ей до боли.

И тут в памяти опять возник образ доктора Форте — поразительно четкий и ясный. Доктор Форте наклонялась к ней, протягивая руки, и с ее губ слетали слова: «Закрой глаза, Эмили. Что ты видишь?»

Эмили поежилась и снова обвела взглядом океан. Его поверхность была безмятежной, почти ровной, лишь кое-где ее расчерчивали белые рубцы — пенный след рыбацких катеров, возвращавшихся домой на ночь. На линии прибоя то выныривали, то снова погружались в воду гладкие острые обломки скал. Вдали сверкнула молния.

А за спиной хрустнула ветка под чьей-то ногой.

Эмили резко обернулась, случайно столкнув со стены вилку — та полетела вниз, звеня на валунах.

— Кто здесь?