Укромный уголок

А потом ее руки сами дернулись, отталкивая этот груз. Ладони уперлись в грудь Скотта, и Эмили толкнула изо всех сил, оглушительно завопив: «Нет!» Между их телами образовалось пустое пространство.

Скотт откатился по земле, прижав ладони к ушам, и Эмили мгновенно почувствовала раскаяние. Она открыла рот, чтобы извиниться, но у нее не оказалось ни слов, ни голоса — все забрала паника и не собиралась возвращать. Тогда девушка впилась ногтями в собственную шею, словно хотела вырвать из нее то, что нужно.

Прямо перед ней Скотт неуклюже пытался встать на ноги. Наконец ему это удалось, он застыл на секунду, затем развернулся и, шатаясь, бросился по высокой траве прочь, к семейному особняку. Он исчез так быстро, что Эмили на секунду озадачилась вопросом, а был ли он тут вообще. Она сидела в полном одиночестве у каменной стены на краю обрыва, прижав ладони к сердцу. Звук ее тяжелого дыхания смешивался со свистом ветра; потом с океана налетел ливень, и с неба громыхнуло так, будто выстрелили из пушки.

А со стороны семейного особняка сквозь шум грозы донесся безошибочно различимый плач маленькой девочки.

Глава тридцать вторая. Скотт

Скотт закинул дорожную сумку в багажник внедорожника и сел за руль, болезненно осознавая, что Нина с Аврелией торжественно стоят на крыльце и наблюдают за ним. Проверив, застегнуты ли манжеты рубашки — нельзя, чтобы рукав опять задрался, открыв обожженную кожу, — он высунул руку в окно и помахал им, крикнув:

— Пока! Скоро увидимся!

Никто не помахал ему в ответ.

Приподняв стекло окна, он повернул ключ в замке зажигания, и двигатель зарокотал. Скотта охватило привычное чувство облегчения, когда он вдавил педаль газа и машина покатила по подъездной дороге, унося его все дальше и дальше от «Керенсии».

Скотт чувствовал себя разбитым. У него ныло все тело. Память о прошлом вечере тонула в тумане. Он более или менее помнил, как опустошал содержимое бара, а затем жег себя зажигалкой для барбекю, но больше в голове не осталось ровным счетом ничего. Проснулся он сегодня лежа ничком на полу игровой комнаты Аврелии.

На пассажирском кресле рядом со Скоттом, обхватив себя руками, словно защищаясь от него, сейчас сидела Эмили. Почему-то в ее обществе он сегодня с самого утра испытывал странную неловкость, будто робел, но понятия не имел о причине. Эта девушка снилась ему ночью, ее лицо было так близко, что он мог пересчитать ресницы. По крайней мере, Скотт надеялся, что это был сон.

Он вдруг пожалел о своем решении попросить Эмили проводить его в аэропорт вместо Ива. Вчера он пробежал глазами список ее задач на ближайшие дни и знал, что сегодня ей нужно съездить за продуктами, поэтому решил что таким образом можно будет убить двух зайцев — на обратном пути она завернет на рынок. Скотт думал, поездка в одной машине — хорошая возможность поговорить наедине. Он хотел обсудить прошедшие выходные и выяснить, что Эмили по этому поводу думает. Однако теперь он упрекал себя за то, что не удержал язык за зубами.

Они выехали за ворота на ухабистую лесную дорогу в полном молчании. Пока Эмили тыкала пальцем в кнопки на приборной доске, пытаясь поймать какую-нибудь радиостанцию, Скотт то и дело бросал взгляды на свое отражение в зеркале заднего обзора. Под левым глазом у него наливался синяк, правую щеку пересекали две тонкие царапины и еще одна, довольно широкая, шла вдоль носа. Эмили его вид пока что не прокомментировала. Да и вообще она сегодня была на удивление молчалива, что для нее совсем нехарактерно. Неловкость становилась все ощутимее.

В конце ухабистой дороги сомкнутые кроны деревьев разошлись, как будто над ними откинулась крыша кабриолета. Скотт включил поворотник. Сквозь треск помех в динамике пробилась песня — убогий хит восьмидесятых. Внедорожник вырулил на асфальтовую дорогу, и Эмили, откинувшись на спинку сиденья, уставилась в окно. Вокруг начали попадаться признаки нормальной жизни, их становилось все больше — скамейки, дорожные знаки, фонари — и Скотту стало интересно, думает ли Эмили сейчас, как и он, о том, какое это каждый раз потрясение: обнаруживать, что вокруг ничего не изменилось. «В этом отношении, — подумал Скотт, — «Керенсия» похожа на Нарнию. Там можно прожить недели и даже месяцы, а вернувшись в реальный мир, узнать, что время в нем не сдвинулось с места».

Скотт откашлялся. Ему надо было кое о чем поговорить. Требовалось разобраться со всей этой белибердой и вернуть доверие Эмили.

— Да уж, — начал он, — веселый выдался уик-энд. — И замолчал, не зная, какую тактику выбрать.

Эмили определенно была напугана — либо скандалом с туристами, который вчера устроила Нина, либо тем, что он сам сказал или сделал прошлым вечером. А может, и тем и другим. Или чем-то еще.

Внедорожник быстро катил по гладкой дороге и вскоре влился в интенсивный трафик на шоссе. Скотт молчал, чувствуя, что Эмили хочет что-то сказать, но не может или не решается. Она даже открыла рот наконец, но рассудила, что будет лучше его закрыть.