Укромный уголок

— Слушай, — продолжил Скотт, — насчет того, что случилось вчера… Понимаю, это было странно.

Эмили кивнула. Помогать ему как-то иначе в этом разговоре она явно не собиралась. Так с чего же ему начать? Важнее всего, решил он, чтобы Эмили продолжала доверять Нине. В конце концов, им с Ниной нужно заботиться друг о друге. Может, просто рассказать ей правду или, по крайней мере, предложить несколько улучшенную версию этой правды?

— Тебе надо кое-что знать о Нине. Она пережила много потрясений. Детство у нее было… э-э… трудное.

Эмили нахмурилась:

— Нина говорила, что детство у нее было скучное. Она выросла на берегу океана, в богатом пригороде Сиднея. Сказала: «Обзеваешься».

— Н-да. Она всегда так говорит малознакомым людям. Но за этим скрывается нечто большее.

Эмили молчала, опустив голову.

Скотт опять задумался на пару секунд.

— Ей очень хотелось иметь детей. Для нее это было невероятно важно. Но у нас не получалось. Мы обращались к врачам, прошли через множество медицинских процедур и уже почти перестали надеяться. Так что Аврелия… она была для нас чудом. — Посигналив правым поворотником, он перестроился в соседний ряд. В голове эхом отдавались слова Нины: «Ты ей нравишься». — А потом Аврелия заболела. — Скотт покосился на Эмили. — Мы это пережили все вместе, но тяжелый опыт оставил свой отпечаток. Не сомневаюсь, ты и сама все понимаешь.

«Ты ей нравишься».

— Нина всегда говорила, что хочет жить во Франции, где-нибудь вдали от городов, на берегу океана, и когда мы нашли «Керенсию», это местечко показалось нам идеальным. Мы думали, что сможем тут начать жизнь с чистого листа.

«Ты ей нравишься».

— Однако с годами мне стало казаться, что такое уединенное существование приносит вред. Моя жена всегда была очень чувствительной натурой, а в последнее время… — Он вздохнул. — Не знаю… Мы же всего лишь люди. Мы все совершаем ошибки. И порой что-то принимаем слишком близко к сердцу, поэтому остро реагируем на обстоятельства. И еще мы стараемся делать все, чтобы защитить тех, кого любим. Правда ведь?

«Ты ей нравишься».

Скотт бросил очередной быстрый взгляд на Эмили. Как бы могла сложиться их совместная жизнь? Если у них начнется роман и они вместе убегут куда глаза глядят, сумеют ли сделать друг друга счастливыми? Окажутся ли родственными душами? Он вспомнил свой первый отпуск, проведенный вместе с Ниной, стер на этих запечатленных в памяти кадрах жену и поставил на ее место Эмили. Вот они отдыхают на частной вилле, потягивают коктейли, ее голова покоится у него на плече. Гладкое мягкое тело прижимается к нему. Ее язык скользит по его губам, ее пальцы зарываются в волосы у него на затылке…

Нет. Он все равно не сможет уйти от Нины. Никогда. Под ложечкой засосало от тоскливого безнадежного чувства. Скотт сжал рулевое колесо так, что побелели костяшки пальцев.

— Постарайся не судить ее слишком строго, Эмили. Ты ей нравишься. — Он помолчал в ожидании ее реакции, затем добавил: — Нам всем.

И, к его великому облегчению, Эмили кивнула.

— Теперь ты часть нашей семьи, — продолжил Скотт. — Тот самый кусочек пазла, которого нам не хватало для цельной картины. Каковы бы ни были наши проблемы в прошлом, ты поможешь нам все исправить, а мы надеемся, что сумеем взамен помочь тебе. Мне бы хотелось, чтобы мы все вместе уладили наши жизненные неурядицы. Но нам удастся это сделать, только если мы будем принимать друг друга такими, какие мы есть — со всеми изъянами и пороками.

Ему казалось, что эти слова канули в пустоту. Но в следующий миг он краем глаза заметил, как Эмили поправляет прическу.

— С изъянами и пороками? — произнесла она наконец, спустя, как ему почудилось, целую вечность. — Ну это вряд ли. Ничего подобного я не заметила.

Скотт заулыбался и ослабил хватку на рулевом колесе. Он вернул ее доверие.

Не вполне уверена, но думаю, что я на небесах.

Никогда в жизни не видела столько красивых людей. Красивых и добрых. Дружелюбных. Мне хочется спросить, что они здесь делают, но когда я открываю рот, из него выползает паук. Я оглядываюсь вокруг, хотя прекрасно понимаю, что мои глаза закрыты.