Читаем Укрощение Рики (ЛП) полностью

Дэрил жадно разглядывал лицо блонди, пытаясь прочесть на нем, какая судьба постигла Катце. Не удостоив его вниманием, Ясон двинулся прямиком к центру управления и ввел код, чтобы проверить звонки. Удостоверившись, что фурнитур не делал попыток связаться с любовником, блонди, наконец, соизволил кивнуть.

— Где Рики? — спросил он.

— В своей спальне.

Ясон немедленно направился туда и остановился в дверях, рассматривая лежащего на постели полуобнаженного пета. Хотя он не так давно кончил в глотку Катце, при виде Рики на него внезапно накатила мощная волна вожделения.

Голая, беззащитная задница пета багровела, украшенная темными рубцами, ничем не прикрытая, чтобы уменьшить боль — штаны были трогательно спущены до колен. Сердце блонди взволнованно заколотилось, он сбросил накидку и принялся раздеваться.

— Что… что это ты делаешь? — запаниковал монгрел.

— Разве непонятно? Собираюсь тебя взять.

— Прошу… Ясон… у меня все болит! Давай, я тебе отсосу!

— Если я желаю тебя взять, я это сделаю — так, как мне будет угодно, — ответил блонди, грациозным движением избавляясь от костюма. Теперь он стоял, полностью обнаженный, рукой лаская свой внушительный твердый член. — Не двигайся!

— Нет! Ну пожа-а-а-алуйста, Ясон! — взмолился Рики.

— Молчать, пет!

Оседлав его, блонди положил ладони на избитые бедра монгрела и сдвинул его ноги вместе.

— Ай! Не трогай! Чтоб тебя, Ясон, ты хренов…

— Успокойся, пет! — прикрикнул блонди. — Иначе я тебя отшлепаю, и крепко! Даже не сомневайся!

Рики затих, дрожа всем телом.

Несколько минут Ясон гладил себя, потом провел своим полностью набухшим членом по горячим и болезненным ягодицам пета и, проскользнув в расщелину между ними, нащупал заветный вход. Каждое прикосновение заставляло Рики жалобно всхлипывать. Заведя запястья монгрела за спину, хозяин крепко держал их одной рукой. Он начал мягко толкаться вперед, с каждым разом проникая немного глубже, пока не оказался полностью внутри, и принялся трахать монгрела сильными, решительными движениями. Вид полураздетого пета, его тщательно обработанной лопаткой плоти разжигал в блонди нешуточное желание, и плавные, эротичные толчки выдавали его растущее возбуждение. Ясон все еще сердился на Рики, и эта позиция, самая любимая из всех, давала ему полный контроль над своенравным монгрелом — блонди с силой прижимал его к постели, с наслаждением разглядывая следы наказания на его теле и слушая страдальческие вопли. Потом, позабыв обо всем, он полностью отдался на волю удовольствия и теперь просто и незатейливо трахал своего любимца, к которому, несмотря на все его выходки, так безнадежно прикипел.

Зажмурившись и откинув голову назад, блонди начал задыхаться, затем, прикусив губу, тихонько застонал. Будь у Рики возможность видеть лицо хозяина, он бы заметил его слегка приподнятую верхнюю губу — бесценную гримасу страсти, которую Ясон позволил себе однажды с Раулем и на которую монгрел так мечтал сам его вдохновить.

— О, пет! — выдохнул блонди, хватая ртом воздух.

— Кончай уже, мать твою! — потребовал Рики.

Ясон, опешив, притормозил, а придя в себя, резко, без предупреждения, опустил ладонь на задницу пета. Тот взвыл.

— А я тебе обещал! — рявкнул Ясон. — Еще добавить?

— Нет! — жалобно простонал монгрел. — Мне просто… так больно!

— Не дождешься, когда я кончу? — прошептал блонди. — Что ж, можно ускориться, например… вот так!

С этими словами Ясон рванулся вперед изо всех сил, вонзаясь в распростертое тело пета, который в отчаянии завопил, когда хозяин принялся терзать его и без того чувствительную плоть.

Все это и в самом деле ускорило восхождение Ясона к вершине. Он задышал резче и громче и, внезапно откинув голову, выплеснул свою страсть в мощном крике и в потоке спермы, хлынувшей в глубины пета. Оргазм был невероятно сладким, и в самый яркий миг внезапно случилось нечто необъяснимое. Мир вдруг перестал существовать, Ясон оказался с Рики в дивном саду, их закружила метель вишневых лепестков. Они стояли так близко друг к другу, что почти сливались воедино, и тогда монгрел взглянул хозяину в глаза и произнес:

— Ясон! Я так сильно тебя люблю!

Это было прекрасно, ему больше нечего было желать, а потом… все исчезло.

— Ясон! Ясон! Что с тобой?

Блонди моргнул и обнаружил, что лежит мешком на собственном пете. Он поднялся и в замешательстве принялся натягивать на себя одежду.

— Что случилось? — не отставал Рики. — Ты что, вырубился?

Ясон покачал головой, сам толком не зная ответа.

— Это было… что-то вроде видения… как тогда, когда меня пытались отравить.

— «Ореол Агаты»! — ахнул монгрел. — Значит, это правда, у тебя действительно могут быть видения. Ты как… в порядке?

Блонди улыбнулся.

— Только не говори, что ты обо мне беспокоишься!

Рики нахмурился и, надув губы, отвернулся.

— Будь осторожен, пет! — предупредил Ясон и погрозил ему пальцем. — Ты сейчас чуть не нарвался на очередную трепку.

Рики мрачно вздохнул и потянулся за штанами, чтобы хоть как-то защитить свою многострадальную задницу от дальнейших покушений хозяина.

— Оставь, так тебе будет легче. На сегодня у нас всё.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Метафизика
Метафизика

Аристотель (384–322 до н. э.) – один из величайших мыслителей Античности, ученик Платона и воспитатель Александра Македонского, основатель школы перипатетиков, основоположник формальной логики, ученый-естествоиспытатель, оказавший значительное влияние на развитие западноевропейской философии и науки.Представленная в этой книге «Метафизика» – одно из главных произведений Аристотеля. В нем великий философ впервые ввел термин «теология» – «первая философия», которая изучает «начала и причины всего сущего», подверг критике учение Платона об идеях и создал теорию общих понятий. «Метафизика» Аристотеля входит в золотой фонд мировой философской мысли, и по ней в течение многих веков учились мудрости целые поколения европейцев.

Аристотель , Аристотель , Вильгельм Вундт , Лалла Жемчужная

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Современная русская и зарубежная проза / Прочее / Античная литература / Современная проза
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов

Новая книга знаменитого историка кинематографа и кинокритика, кандидата искусствоведения, сотрудника издательского дома «Коммерсантъ», посвящена столь популярному у зрителей жанру как «историческое кино». Историки могут сколько угодно твердить, что история – не мелодрама, не нуар и не компьютерная забава, но режиссеров и сценаристов все равно так и тянет преподнести с киноэкрана горести Марии Стюарт или Екатерины Великой как мелодраму, покушение графа фон Штауффенберга на Гитлера или убийство Кирова – как нуар, события Смутного времени в России или объединения Италии – как роман «плаща и шпаги», а Курскую битву – как игру «в танчики». Эта книга – обстоятельный и высокопрофессиональный разбор 100 самых ярких, интересных и спорных исторических картин мирового кинематографа: от «Джонни Д.», «Операция «Валькирия» и «Операция «Арго» до «Утомленные солнцем-2: Цитадель», «Матильда» и «28 панфиловцев».

Михаил Сергеевич Трофименков

Кино / Прочее / Культура и искусство
Алов и Наумов
Алов и Наумов

Алов и Наумов — две фамилии, стоявшие рядом и звучавшие как одна. Народные артисты СССР, лауреаты Государственной премии СССР, кинорежиссеры Александр Александрович Алов и Владимир Наумович Наумов более тридцати лет работали вместе, сняли десять картин, в числе которых ставшие киноклассикой «Павел Корчагин», «Мир входящему», «Скверный анекдот», «Бег», «Легенда о Тиле», «Тегеран-43», «Берег». Режиссерский союз Алова и Наумова называли нерасторжимым, благословенным, легендарным и, уж само собой, талантливым. До сих пор он восхищает и удивляет. Другого такого союза нет ни в отечественном, ни в мировом кинематографе. Как он возник? Что заставило Алова и Наумова работать вместе? Какие испытания выпали на их долю? Как рождались шедевры?Своими воспоминаниями делятся кинорежиссер Владимир Наумов, писатели Леонид Зорин, Юрий Бондарев, артисты Василий Лановой, Михаил Ульянов, Наталья Белохвостикова, композитор Николай Каретников, операторы Леван Пааташвили, Валентин Железняков и другие. Рассказы выдающихся людей нашей культуры, написанные ярко, увлекательно, вводят читателя в мир большого кино, где талант, труд и магия неразделимы.

Валерий Владимирович Кречет , Леонид Генрихович Зорин , Любовь Александровна Алова , Михаил Александрович Ульянов , Тамара Абрамовна Логинова

Кино / Прочее