Читаем Укрощение Рики (ЛП) полностью

— А ты как думаешь? — ледяным тоном ответил Рики. — Разумеется, у меня, на хрен, всё болит!

— Я вовсе не хочу, чтобы во время своего визита командор созерцал твою надутую физиономию, — заметил Ясон, обнимая пета, который забрался к нему на колени. — Пожалуй, я дам тебе «Опиат-3» — но только на этот раз!

Рики заметно смягчился — обезболивающее пришлось бы весьма кстати.

— Это… было бы здорово!

Но всё же он и сам прекрасно понимал, что никакие таблетки не исцелят его раненое сердце. Откинув голову на грудь Ясона, он печально вздохнул.

— О, Рики! — прошептал Ясон. — Мне так тебя сегодня не хватало! Ты совсем от меня отдалился.

— Мог бы и сам ко мне прийти, — возразил пет.

Ясон негромко рассмеялся.

— Мог бы. Но, думаю… мне помешала гордость.

Рики с пониманием кивнул.

— Как и мне.

— Когда я сильно рассержусь… — начал было Ясон, но потом замолчал и тоже вздохнул. — Иногда я говорю то, чего совсем не имею в виду.

Рики внимательно слушал хозяина, и сердце его забилось быстрее.

— Я хочу сказать, что те мои слова… Они вырвались в порыве гнева. На самом деле я вовсе так не думаю.

— Вообще-то… честно говоря, я и сам здорово вышел из себя, — сознался Рики. — Наверное, тоже наговорил лишнего.

Ясон улыбнулся и чмокнул его в макушку.

— Как же я рад это слышать!

— Это неправда, что я тебя ненавижу, — продолжал монгрел. — Оно и ежу понятно.

— Ты тоже знаешь, что я никогда не считал тебя грязным, Рики. С моей стороны было… жестоко говорить такие слова.

— Да уж! — ухмыльнулся пет. — Еще как!

Ясон засмеялся, и на душе у него полегчало. Как сладко было сжимать Рики в объятиях и знать, что их отношения снова наладились! Больше всего ему хотелось провести весь день с петом наедине вместо того, чтобы расшаркиваться с командором. Но явление Востана Хоси неотвратимо приближалось, и пора было подготовить к нему монгрела.

— Рад видеть, что ты оделся подобающим образом, Рики.

— Ага, я оделся… очень даже подобающе, — с ироничной улыбкой подтвердил пет. — Да-а, именно так и выглядит подобающий костюм! Посмотреть бы на тебя в таком же подобающем виде!

Блонди улыбнулся.

— Может, как-нибудь и посмотришь. Если заслужишь хорошим поведением.

— Эй, а потом ты позволишь себя связать? — сразу загорелся Рики.

Ясон рассмеялся, крепко обнял своего монгрела и поцеловал его в щеку.

— Пет, я тебя просто обожаю!

— Тогда как насчет вернуть мои сигареты? Курить охота, помираю!

— Еще не время. Я недавно слышал, как ты кашлял.

— Ничего я не кашлял! — Рики сделал отчаянную попытку перевести стрелки. — Это был… Тома. Вечно он кашляет!

— Рики! — нахмурился блонди. — Это всё твои измышления.

— Ну, пожалуйста! Мне очень, очень-очень, очень-очень-очень нужно покурить!

— Нет, Рики!

— Вот гадство!

— И пора тебе подготовиться — командор прибудет с минуты на минуту.

— «Подготовиться», насколько я понимаю, означает позволить посадить себя на цепь, как собаку, — пробормотал Рики.

— Только на время его пребывания в пентхаусе. И еще… боюсь, я вынужден тебе напомнить, что именно командор определит меру твоего наказания.

— Что?! — вскричал пет. — Как это понимать?.. А то, что было утром… разве не в счет?!

— Ты сам прекрасно знаешь, что твой утренний проступок не имеет к этому отношения.

— Но у меня и так задница болит!

— И какие же выводы тебе следует сделать? Если ты твердо намерен в будущем избегать наказания, придется пересмотреть свое поведение.

— Но я… ничего не могу с собой поделать, — пожаловался Рики. — К тому же этот тип явно положил на тебя глаз. Он захочет тебя трахнуть, попомни мои слова!

Ясон улыбнулся — вспышки ревности пета всегда его возбуждали.

— Так это или нет — сейчас речь о другом. Ты проявил к нему вопиющее неуважение, Рики. Помимо всего прочего, на твоем наказании настаивает Юпитер.

— Так скажи ей, что сам меня поколотил. Эта грёбаная железяка всё равно никогда не узнает правду.

Блонди резко перешел на шепот:

— Ты не должен так отзываться о Юпитер!

— Да? А она что, нас подслушивает? Только не говори, что она за нами шпионит!

— Если б я знал, — шепнул Ясон в самое ухо монгрела, потом, громче, добавил: — Всё, молчи! Время вышло, Рики.

Поставив пета на пол, блонди поднялся с кресла, подошел к шкафчику и достал его цепи — те самые золотые цепи с гравировкой, изготовленные для Рики по специальному заказу. Увы, монгрел так и не оценил стараний хозяина.

Рики застонал в голос.

— Хватит страдать, пет! — одернул его Ясон. — У тебя же самые красивые цепи на всей Амои!

— Хм-м-м, подумаешь! Ты еще мой ночной горшок покрой чистым золотом. Только на нем, видимо, окажутся мои инициалы.

Улыбаясь, блонди ждал, когда монгрел вытянет вперед руки. Рики набычился, но безропотно позволил защелкнуть на себе наручники, отвести к столбу и приковать.

— Похоже, мне снова придется есть, сидя на полу, — угрюмо заметил он.

— Нет, — возразил блонди. — Тома или Катце будут отводить тебя в отдельное помещение, где вы все будете питаться, пока визит командора не подойдет к концу.

— Ах, вот как! Это чтобы никто не портил вам с господином Фон-бароном романтический ужин при свечах!

Перейти на страницу:

Похожие книги

Метафизика
Метафизика

Аристотель (384–322 до н. э.) – один из величайших мыслителей Античности, ученик Платона и воспитатель Александра Македонского, основатель школы перипатетиков, основоположник формальной логики, ученый-естествоиспытатель, оказавший значительное влияние на развитие западноевропейской философии и науки.Представленная в этой книге «Метафизика» – одно из главных произведений Аристотеля. В нем великий философ впервые ввел термин «теология» – «первая философия», которая изучает «начала и причины всего сущего», подверг критике учение Платона об идеях и создал теорию общих понятий. «Метафизика» Аристотеля входит в золотой фонд мировой философской мысли, и по ней в течение многих веков учились мудрости целые поколения европейцев.

Аристотель , Аристотель , Вильгельм Вундт , Лалла Жемчужная

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Современная русская и зарубежная проза / Прочее / Античная литература / Современная проза
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов

Новая книга знаменитого историка кинематографа и кинокритика, кандидата искусствоведения, сотрудника издательского дома «Коммерсантъ», посвящена столь популярному у зрителей жанру как «историческое кино». Историки могут сколько угодно твердить, что история – не мелодрама, не нуар и не компьютерная забава, но режиссеров и сценаристов все равно так и тянет преподнести с киноэкрана горести Марии Стюарт или Екатерины Великой как мелодраму, покушение графа фон Штауффенберга на Гитлера или убийство Кирова – как нуар, события Смутного времени в России или объединения Италии – как роман «плаща и шпаги», а Курскую битву – как игру «в танчики». Эта книга – обстоятельный и высокопрофессиональный разбор 100 самых ярких, интересных и спорных исторических картин мирового кинематографа: от «Джонни Д.», «Операция «Валькирия» и «Операция «Арго» до «Утомленные солнцем-2: Цитадель», «Матильда» и «28 панфиловцев».

Михаил Сергеевич Трофименков

Кино / Прочее / Культура и искусство
Алов и Наумов
Алов и Наумов

Алов и Наумов — две фамилии, стоявшие рядом и звучавшие как одна. Народные артисты СССР, лауреаты Государственной премии СССР, кинорежиссеры Александр Александрович Алов и Владимир Наумович Наумов более тридцати лет работали вместе, сняли десять картин, в числе которых ставшие киноклассикой «Павел Корчагин», «Мир входящему», «Скверный анекдот», «Бег», «Легенда о Тиле», «Тегеран-43», «Берег». Режиссерский союз Алова и Наумова называли нерасторжимым, благословенным, легендарным и, уж само собой, талантливым. До сих пор он восхищает и удивляет. Другого такого союза нет ни в отечественном, ни в мировом кинематографе. Как он возник? Что заставило Алова и Наумова работать вместе? Какие испытания выпали на их долю? Как рождались шедевры?Своими воспоминаниями делятся кинорежиссер Владимир Наумов, писатели Леонид Зорин, Юрий Бондарев, артисты Василий Лановой, Михаил Ульянов, Наталья Белохвостикова, композитор Николай Каретников, операторы Леван Пааташвили, Валентин Железняков и другие. Рассказы выдающихся людей нашей культуры, написанные ярко, увлекательно, вводят читателя в мир большого кино, где талант, труд и магия неразделимы.

Валерий Владимирович Кречет , Леонид Генрихович Зорин , Любовь Александровна Алова , Михаил Александрович Ульянов , Тамара Абрамовна Логинова

Кино / Прочее