Читаем Укрощение Рики (ЛП) полностью

Рики принялся хватать ртом воздух. Ясон стал покрывать поцелуями шею, зная, что это заводит Рики с пол-оборота. Узкий проход дарил безумное удовольствие, и Ясон толкался в него все резче, подавая бедра Рики на себя, чтобы достичь самых глубин. Монгрел и сам теперь двигался назад, навстречу хозяину, вознося его на новые вершины похоти и разжигая собственную жажду.

Теперь Ясон уже не сдерживался, штурмуя узкий туннель яростно и самозабвенно. Тело Рики напряглось под ним, достигнув пика наслаждения, его внутренние мышцы сжались еще сильнее вокруг Ясона, доводя его до высшей точки, и в миг абсолютного удовольствия блонди излился внутрь своего пета до последней капли, весьма довольный тем, как отношение Рики к процессу поменялось от активного сопротивления до неприкрытого энтузиазма.

Какое-то время он не шевелился, придавив Рики собственным весом, но тот и не думал жаловаться. Скатившись на кровать, Ясон посмотрел на своего пета, лежавшего с закрытыми глазами. До сих пор он и близко не испытывал таких сильных чувств, как во время секса со своим петом-полукровкой, что слегка настораживало. Какая сила так притягивает его к этому темноволосому монгрелу из трущоб? Ясон провел пальцем от подбородка пета до ключицы. Глаза Рики открылись, во взгляде горел мрачный вызов.

— На этом все, надеюсь? — бесцеремонно выдал он.

— Ты о чем? — усмехнулся Ясон. — Хочешь сказать, что не получил ни капли удовольствия? Мы оба прекрасно знаем, как оно было на самом деле.

— Когда ты уже снимешь эти чертовы цепи? — потребовал Рики.

— В свое время.

Рики набычился, и Ясон тихо рассмеялся.

— Ты и правда думаешь, что я освобожу тебя от цепей после того, как ты только что устроил сцену бунта?

— Но я же... — попытался возразить Рики и замолчал, не зная, как продолжить.

— Будь примерным петом, Рики, и увидишь, я стану обращаться с тобой очень хорошо. Ты принадлежишь Ясону Минку. Мой пет должен иметь все самое лучшее и пользоваться особыми привилегиями. Как только ты будешь готов, я доведу это до сведения всего мира.

Хозяин и пет молча смотрели друг другу в глаза. Каждый старался прочитать мысли другого, обоих озадачивали эти странные, бурные отношения, что заставляли их вечно сталкиваться лбами; это необъяснимое притяжение, что привязывало их друг к другу день за днем все теснее и теснее. И оба гадали, к чему это все может их в будущем привести.

====== Глава 3 Сны Ясона ======

На Танагуру опускалась ночь, и яркая двойная луна восходила в небо над столицей. Скрытый тенью, Ясон наблюдал, как его темноволосый пет наслаждается свежеобретенной свободой. Рики примостился на перилах балкона, глядя вниз на городские огни. Наконец-то непокорный монгрел присмирел настолько, что хозяин решился избавить его от цепей, и теперь блонди гадал, как скоро очередная выходка потребует применения крутых мер. С тех пор как Рики стал его петом, личная жизнь Ясона заиграла новыми красками, а укрощение воинственного монгрела превратилось в занятное приключение — правда, сам блонди не мог не признать, что втянулся в процесс глубже, чем следует. Даже теперь, просто наблюдая за Рики, он ощущал прилив возбуждения, которое не мог подавить — хотя, по правде, не особо-то и старался.

Он вышел из тени, и Рики обернулся на звук шагов. Отрешенный взгляд поразил Ясона: вместо знакомой дерзкой решимости — тоскливая покорность судьбе. Этого блонди и добивался, но как же ему недоставало яркого, живого огня. После всего, что между ними было, холодный взгляд Рики резал, как нож, хотя сам Ясон никогда бы в этом не признался.

Блонди изобразил на лице улыбку.

— Неужели жизнь пета — сплошная пытка, Рики? При одном виде хозяина так и тянет броситься вниз?

— Петы — это просто… шваль, — ответил монгрел, знакомый злой огонек замерцал в темных глазах.

— Вот, значит, как. Хочешь сказать, когда мы вместе, ты не получаешь ни капли удовольствия?

Ясон погладил обнаженную руку пета, скрывая за улыбкой досаду. Рики молча отвел взгляд. За подбородок блонди повернул его голову к себе, принуждая слушать.

— Нравится тебе или нет, роли не играет, — объявил он. — Ты мой пет, и вести себя будешь соответственно.

Рики в бешенстве отпрянул.

— Ты вонючий ублюдок! Все вы, блонди, — сборище моральных уродов!

Ясон помолчал.

— Ну, тут все ясно. По всей видимости, ты распрощался с цепями до срока. Придется Дэрилу вернуть их на законное место.

— Нет! — отчаянно вскрикнул Рики. — Ясон, прошу! Я... я...

Блонди наклонился ближе и шепотом уточнил:

— И что же — ты?..

— Я... сделаю все, что угодно! Прошу, только не цепи! Пожалуйста, Ясон!

— Что ж, тогда следуй за мной.

Ясон провел Рики через апартаменты в спальню. Прижав к себе, он долго, не спеша целовал своего пета, пока тот не стал неохотно отвечать.

— Разденься и ложись на кровать, — приказал он, чувствуя, как сердце ускоряет ритм. Ладное тело монгрела вмиг разожгло столь буйное пламя, что блонди лишь героическим усилием сумел подавить стон.

— Раздвинь ноги, — велел он. — Вот! То, что надо.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Метафизика
Метафизика

Аристотель (384–322 до н. э.) – один из величайших мыслителей Античности, ученик Платона и воспитатель Александра Македонского, основатель школы перипатетиков, основоположник формальной логики, ученый-естествоиспытатель, оказавший значительное влияние на развитие западноевропейской философии и науки.Представленная в этой книге «Метафизика» – одно из главных произведений Аристотеля. В нем великий философ впервые ввел термин «теология» – «первая философия», которая изучает «начала и причины всего сущего», подверг критике учение Платона об идеях и создал теорию общих понятий. «Метафизика» Аристотеля входит в золотой фонд мировой философской мысли, и по ней в течение многих веков учились мудрости целые поколения европейцев.

Аристотель , Аристотель , Вильгельм Вундт , Лалла Жемчужная

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Современная русская и зарубежная проза / Прочее / Античная литература / Современная проза
Алов и Наумов
Алов и Наумов

Алов и Наумов — две фамилии, стоявшие рядом и звучавшие как одна. Народные артисты СССР, лауреаты Государственной премии СССР, кинорежиссеры Александр Александрович Алов и Владимир Наумович Наумов более тридцати лет работали вместе, сняли десять картин, в числе которых ставшие киноклассикой «Павел Корчагин», «Мир входящему», «Скверный анекдот», «Бег», «Легенда о Тиле», «Тегеран-43», «Берег». Режиссерский союз Алова и Наумова называли нерасторжимым, благословенным, легендарным и, уж само собой, талантливым. До сих пор он восхищает и удивляет. Другого такого союза нет ни в отечественном, ни в мировом кинематографе. Как он возник? Что заставило Алова и Наумова работать вместе? Какие испытания выпали на их долю? Как рождались шедевры?Своими воспоминаниями делятся кинорежиссер Владимир Наумов, писатели Леонид Зорин, Юрий Бондарев, артисты Василий Лановой, Михаил Ульянов, Наталья Белохвостикова, композитор Николай Каретников, операторы Леван Пааташвили, Валентин Железняков и другие. Рассказы выдающихся людей нашей культуры, написанные ярко, увлекательно, вводят читателя в мир большого кино, где талант, труд и магия неразделимы.

Валерий Владимирович Кречет , Леонид Генрихович Зорин , Любовь Александровна Алова , Михаил Александрович Ульянов , Тамара Абрамовна Логинова

Кино / Прочее
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов

Новая книга знаменитого историка кинематографа и кинокритика, кандидата искусствоведения, сотрудника издательского дома «Коммерсантъ», посвящена столь популярному у зрителей жанру как «историческое кино». Историки могут сколько угодно твердить, что история – не мелодрама, не нуар и не компьютерная забава, но режиссеров и сценаристов все равно так и тянет преподнести с киноэкрана горести Марии Стюарт или Екатерины Великой как мелодраму, покушение графа фон Штауффенберга на Гитлера или убийство Кирова – как нуар, события Смутного времени в России или объединения Италии – как роман «плаща и шпаги», а Курскую битву – как игру «в танчики». Эта книга – обстоятельный и высокопрофессиональный разбор 100 самых ярких, интересных и спорных исторических картин мирового кинематографа: от «Джонни Д.», «Операция «Валькирия» и «Операция «Арго» до «Утомленные солнцем-2: Цитадель», «Матильда» и «28 панфиловцев».

Михаил Сергеевич Трофименков

Кино / Прочее / Культура и искусство