Читаем Укрощение Рики (ЛП) полностью

— Не сегодня, — последовал ответ. Ясон был твердо намерен доставить Рики удовольствие всеми возможными способами, чтобы изгладить из памяти своего любимца этот кошмарный день. — Завтра.

Рауль с готовностью кивнул.

— Буду ровно в восемь.

Услышав этот диалог, Рики чуть слышно всхлипнул. Ясон улыбнулся, польщенный тем, что пет продолжает его ревновать, и еще больше — тем, что он выражает свое недовольство в столь сдержанной манере. Не желая длить страдания своего любимца, он направился к выходу из зала. С торжествующей улыбкой Рауль собственной рукой ввел код на панели рядом с картиной, и на экране загорелась надпись: «Продано: Ясон Минк».

Темноволосый монгрел уже почувствовал эффект от приема опиата класса А: боль утихла, и вскоре облегчение перешло в чистое удовольствие. Он был бесконечно благодарен хозяину за то, что тот сжалился и дал ему эту убойную таблетку, хотя никакое лекарство не могло исцелить его раненое сердце. Слабо улыбаясь, он поглядел на Ясона.

— Ну как, тебе лучше? — спросил тот и тихо рассмеялся при виде забавного выражения лица своего пета — глаза горели удовольствием, неуверенная улыбка искривила губы.

— Что ты мне дал? — шепотом спросил Рики.

Блонди наклонился и тихо ответил:

— «Опиат-6».

— За это я буду любить тебя вечно.

Слова монгрела отозвались глубоко в сердце Ясона, хотя он знал, что пет вовсе не имел в виду того, о чем он подумал. И все же в них прозвучало нечто, похожее на искреннее чувство, и блонди внутренне задрожал от радости.

Остаток дня прошел спокойно; хозяин и пет сделали еще несколько приобретений и, наконец, вернулись домой. По пути в Эос оба молчали. На полпути Ясон заметил, что под действием мощного лекарства Рики сморил сон.

От гаража до пентхауса блонди бережно нес его обмякшее тело на руках.

За дверью его приветствовал Дэрил, кинувший на Рики встревоженный взгляд.

— Он просто спит, — успокоил фурнитура Ясон. Он уложил пета на свою кровать и позволил ему выспаться всласть до позднего вечера.

Открыв глаза, Рики в недоумении огляделся, удивляясь, как он оказался на хозяйской кровати. События дня постепенно всплывали в памяти — он как будто снова пережил двойное наказание, насилие, договор Ясона с Раулем. К счастью, таблетка, которую дал хозяин, все еще действовала, и боли он не чувствовал. Монгрел встал и вышел из спальни.

Ясон стоял у огромного окна, из которого открывался потрясающий вид на Танагуру под звездным небом. Услышав шаги, он с улыбкой обернулся и тихо произнес:

— Проснулся, значит. Дэрил приготовил тебе поесть — ты, должно быть, умираешь с голоду.

Рики кивнул, он и в самом деле проголодался. Монгрел избегал смотреть на блонди — его противоречивые чувства к хозяину представляли собой взрывчатую смесь страха и раздражения.

— Твое любимое блюдо, — сказал Дэрил и поставил перед ним миску тушеной баранины.

— Спасибо, Дэрил, — отозвался Рики тихим голосом, словно боялся привлечь к себе лишнее внимание.

Фурнитур заметил, что пет нервничает и втягивает голову в плечи, и сердце его наполнилось печалью. Похоже, несчастный монгрел становится таким же, как и он сам, забитым существом.

Рики быстро поел и выскользнул на балкон, покурить. Когда Ясон вышел вслед за ним, он вздрогнул и выкинул окурок, в страхе, что блонди станет его бранить. Чем ближе подходил хозяин, тем сильнее пета била дрожь. Ясон протянул к нему руку, и монгрела затрясло.

— Не бойся, пет! — прошептал Ясон и притянул его к себе. Теперь он ощущал дрожь своего пета всем телом, и его сердце разрывалось от жалости. Он наклонился, взял монгрела за подбородок и нежно поцеловал в губы, крепко прижимая к своей груди, пока не почувствовал, что Рики расслабился и начал отвечать на поцелуй.

— Знаю, это был трудный день, пет, — сказал он мягко. — Но солнце село, и день завершился. Сегодня вечером я хочу доставить тебе удовольствие, поэтому отдаю себя в твои руки.

Темные глаза монгрела расширились.

— Ты… отдаешь себя мне? В смысле… как раньше?

— Да.

— И я могу… делать с тобой, что захочу? Все что угодно?

— Все что пожелаешь. Я весь твой.

Сердце Рики бешено заколотилось.

— Ты будешь сегодня моим петом?

Ясон засмеялся.

— Хорошо. Я буду твоим петом.

Крайне заинтригованный, монгрел попытался выяснить, как далеко простираются границы дозволенного.

— А что, если я захочу выпороть тебя G-ремнем? Ты не спустишь с меня шкуру?

Блонди в ответ только улыбнулся.

— Я смиренно подчинюсь любому твоему приказу.

Рики чуть умом не двинулся от счастья; он тут же начал представлять себе картины одну заманчивей другой и от собственных мыслей моментально возбудился. Он взглянул на хозяина со шкодливой улыбкой и отступил назад, скрестив руки на груди.

— Пет! Марш в спальню! — скомандовал он.

Ясон повиновался без возражений, восхищенный тем, как быстро Рики вошел в роль.

— Раздевайся и ложись на кровать лицом вниз, — продолжал Рики грозно. — Дэрил!

— Слушаю, э-э-э… Рики? — У вбежавшего фурнитура отпала челюсть.

— Неси сюда G-ремень!

Дэрил колебался, вопросительно зыркая на хозяина.

— Выполняй, Дэрил, — кивнул Ясон, и фурнитур бросился за орудием наказания.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Метафизика
Метафизика

Аристотель (384–322 до н. э.) – один из величайших мыслителей Античности, ученик Платона и воспитатель Александра Македонского, основатель школы перипатетиков, основоположник формальной логики, ученый-естествоиспытатель, оказавший значительное влияние на развитие западноевропейской философии и науки.Представленная в этой книге «Метафизика» – одно из главных произведений Аристотеля. В нем великий философ впервые ввел термин «теология» – «первая философия», которая изучает «начала и причины всего сущего», подверг критике учение Платона об идеях и создал теорию общих понятий. «Метафизика» Аристотеля входит в золотой фонд мировой философской мысли, и по ней в течение многих веков учились мудрости целые поколения европейцев.

Аристотель , Аристотель , Вильгельм Вундт , Лалла Жемчужная

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Современная русская и зарубежная проза / Прочее / Античная литература / Современная проза
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов

Новая книга знаменитого историка кинематографа и кинокритика, кандидата искусствоведения, сотрудника издательского дома «Коммерсантъ», посвящена столь популярному у зрителей жанру как «историческое кино». Историки могут сколько угодно твердить, что история – не мелодрама, не нуар и не компьютерная забава, но режиссеров и сценаристов все равно так и тянет преподнести с киноэкрана горести Марии Стюарт или Екатерины Великой как мелодраму, покушение графа фон Штауффенберга на Гитлера или убийство Кирова – как нуар, события Смутного времени в России или объединения Италии – как роман «плаща и шпаги», а Курскую битву – как игру «в танчики». Эта книга – обстоятельный и высокопрофессиональный разбор 100 самых ярких, интересных и спорных исторических картин мирового кинематографа: от «Джонни Д.», «Операция «Валькирия» и «Операция «Арго» до «Утомленные солнцем-2: Цитадель», «Матильда» и «28 панфиловцев».

Михаил Сергеевич Трофименков

Кино / Прочее / Культура и искусство
Алов и Наумов
Алов и Наумов

Алов и Наумов — две фамилии, стоявшие рядом и звучавшие как одна. Народные артисты СССР, лауреаты Государственной премии СССР, кинорежиссеры Александр Александрович Алов и Владимир Наумович Наумов более тридцати лет работали вместе, сняли десять картин, в числе которых ставшие киноклассикой «Павел Корчагин», «Мир входящему», «Скверный анекдот», «Бег», «Легенда о Тиле», «Тегеран-43», «Берег». Режиссерский союз Алова и Наумова называли нерасторжимым, благословенным, легендарным и, уж само собой, талантливым. До сих пор он восхищает и удивляет. Другого такого союза нет ни в отечественном, ни в мировом кинематографе. Как он возник? Что заставило Алова и Наумова работать вместе? Какие испытания выпали на их долю? Как рождались шедевры?Своими воспоминаниями делятся кинорежиссер Владимир Наумов, писатели Леонид Зорин, Юрий Бондарев, артисты Василий Лановой, Михаил Ульянов, Наталья Белохвостикова, композитор Николай Каретников, операторы Леван Пааташвили, Валентин Железняков и другие. Рассказы выдающихся людей нашей культуры, написанные ярко, увлекательно, вводят читателя в мир большого кино, где талант, труд и магия неразделимы.

Валерий Владимирович Кречет , Леонид Генрихович Зорин , Любовь Александровна Алова , Михаил Александрович Ульянов , Тамара Абрамовна Логинова

Кино / Прочее