Улан Далай

Троих мужчин Чолункиных распределили по одному на сани. Йоська, Балуд и Цебек залезли в повозку вместе и постарались зарыться поглубже в солому. В соседние сани к дяде Очиру села тетя Булгун с Надей. Туда же положили и сверток с Розой, веселая ткань скрывала смерть от живых. Стыдно, но Йоська был рад, что тело Розы положили не с ними. Чистому, почти сытому, согретому баней, под безоблачным, пусть и холодным небом, среди сине-белого искрящегося снега Йоське очень хотелось жить.

Лошади тронулись, полозья заскрипели, а потом и запели; обоз побежал по накатанной, затрушенной соломой и мелкой щепой дороге вперед, к чернеющему лесу, плотной стеной заслонявшему горизонт, к которому медленно сползало январское солнце. Казалось, из-под телеги доносится знакомый мотив. Эту песню часто исполняли до войны по радио. Йоська тихонько запел:

А ну-ка, песню нам пропой, веселый ветер,
Веселый ветер, веселый ветер!
Моря и горы ты обшарил все на свете
И все на свете песенки слыхал…

Спой нам, ветер, про дикие горы,

Про глубокие тайны морей… —

подхватили Цебек и Балуд.

Возница резко обернулся:

– А ну, кончай горлопанить, ироды! Ветра им подавай! Накликаете!

Мальчишки замолчали на полуслове, вжались в солому.

То и дело прикладывая рукавицу козырьком к глазам, возница посматривал на клонившееся к закату солнце.

– Ить задует к ночи ветряка, – мрачно бормотал он. – Попадем в беду по вашей милости.

Обоз нырнул под полог леса – сразу стало сумрачно. Лес вблизи выглядел неприглядно. С нижних веток долговязых сосен свисали сухие косицы серо-зеленого мха, напоминавшие отрезанные из-за вшей девчачьи волосы, ломались, падали на проторенную дорогу, на сугробы по обочинам… Сани ехали все быстрее – и лес пробегал мимо сплошной неразличимой стеной. Йоськина голова потяжелела, стала клониться, он не заметил, как задремал.

Проснулся от крика возницы:

– Давай, давай, милая, не боись, я сам дрожу!

Веки Йоська разлепил с трудом – спаялись на морозе. Он лежал на телеге навзничь, над ним густо алело закатное небо и, как щетки на ветровом стекле машины, туда-сюда ходили верхушки деревьев. Лес трещал, скрипел, стонал, ухал, крякал. В лицо сверху летели колючие сосновые иголки и лохмы мха. На мгновение показалось, что Йоська внутри огромного костра, только не горячего, а холодного. Приподнялся, осмотрелся. Возница махал согнутыми в локтях руками, как озабоченная квочка крыльями, щелкал вожжами, приободряя испуганную лошадь. Было страшно и красиво, красиво и страшно одновременно. Йоська понимал, что, если хоть одна из этих громадных сосен рухнет на их телегу – всем конец. Ощущение беспомощности перед невидимыми и непонятными разуму силами оглушило его. Наверное, капитан Татаринов так же чувствовал себя после крушения шхуны. Но надо оставаться спокойным и уверенным в любых условиях, напомнил себе Йоська. Он закрыл глаза и снова заснул.

Пробудился от внезапной неподвижности. Сел озираясь. Санный поезд стоял гуськом у наглухо закрытых ворот какой-то деревянной крепости. Хоть и наступила темнота, но видно было хорошо, потому что въезд освещался мощным прожектором. Где-то внутри тарахтел дизель. Наверху по углам укрепления высились башенки, на каждой по охраннику с ружьем. Ветер, казалось, пытался сдуть их вниз – охранники, сопротивляясь, держались за поручни.

Старший возница крикнул, обращаясь к одному из них:

– Здоров, Никифор! Доложь начальнику: мы вам тридцать трех доходяг привезли.

Охранник склонился вниз, внимательно разглядывая повозки:

– Здоров, Матвеич! Доходяг у нас и своих хватает. А где ж конвой?

– Не выдали нам нынче конвою, – развел руками возница.

– Без конвоя – это не наши, – часовой замахал рукой, будто отгонял от себя ветер. – Ссыльнопереселенцы, поди. Вези их в поссовет.

– Дяденька, а это что за укрепление? – вежливо поинтересовался Йоська у разворачивавшего сани возницы.

– Лагерь для врагов народа. Вы же враги? Вот мы вас и привезли по назначению. А вас брать не хотят.

Йоська задохнулся от гнева.

– Мы не враги, мы трудовые ресурсы! Я пионер, мой брат – комсомолец, а отец – партиец. К тому же орденоносец.

– И, милок, у нас тут таких идейных пруд пруди. Вон за той стеной, – возница указал на крепость, – старые большевики, сталинские соколы… Вместе с белогвардейцами и троцкистами лес валят, куют победу.

Йоська не поверил. Что-то путает этот возница. Но больше вопросов не задавал.

Вскоре подкатили к какой-то избе. Над входом, раскачиваясь на ветру, танцевала тусклая лампочка – не чета лагерным прожекторам. На крыльцо вывалился здоровенный верзила в распахнутом полушубке, в руках керосиновая «молния». Вообще, местные люди все были очень крупные, и рост у всех – будь здоров.

– Спецпереселенцев ожидаете? – спросил старший возница.

Не отвечая на вопрос, здоровяк пробежался с фонарем вдоль повозок.