Улей

— Зря я согласилась на эту встречу. Это была ошибка. Мне пора. Пожалуйста, если у тебя остались хоть какие-то чувства ко мне, больше не беспокой меня. Мне выпал шанс искупить свой грех, и я не позволю ни тебе, ни кому другому помешать мне в этом.

— Послушай, сестра, — сказала Марни. — Ты мне обязана, и я хочу, чтобы ты вернула долг. — И затем она четко изложила свои требования. Хизер разинула рот от изумления. Марни буквально смеялась над ней, но постаралась, чтобы её поняли. — Послушай, Хизер. Я на пороге великого открытия, и твой долг как члена «Улья» помочь мне. Ты дала клятву.

Хизер думала, что за минувшие годы она сумела отмежеваться от своего прошлого, — но, оказывается, не совсем.

— Марни, тот пароход уплыл много лет назад, — произнесла она. — «Улей» боролся не за расширение прав и возможностей женщин. Вся его деятельность была поставлена на твоё обогащение, укрепление твоего влияния. Так что лучше держись от меня подальше.

С этими словами Хизер встала, порывшись в кошельке, вытащила две купюры — десятку и двадцатку — и положила деньги на стол. Губы ее были плотно сжаты, и Марни заметила, как на её лице из-под макияжа проступает испарина — косметика того и гляди расплывётся.

— Не смей больше тревожить меня и угрожать мне, Марни. Я — член Палаты представителей, скоро стану сенатором. Не думай, будто я не смогу или постесняюсь раздавить тебя, как жука.

Марни осталась одна в кабинке. Посетители в баре галдели, рассказывая о том, как они живут, чего добились в жизни. Хвастались. За каждым столиком проводился своего рода конкурс. Кто лучше устроил свою судьбу? Чьи дети умнее? У кого из их компании грудь больше?

Она уткнулась взглядом в свою тарелку. Салат потерял свежесть, бокал опустел. Официант заметил, что она смотрит на грязную посуду, и кинулся к ней. Взмахом руки отсылая его прочь, Марни поймала своё отражение в серебряной ложке. Обычно саморефлексия была ей не свойственна, но сейчас она задалась вопросом, что Хизер увидела в ней такого особенного, чего сама она в себе не способна разглядеть. Если, конечно, она не лгала. В своей жизни Марни совершала ужасные ошибки, делала то, о чем теперь сожалела, но она знала: обратного пути нет. Жизнь нельзя остановить и заново запустить, как мотор. Жизнь идет по кругу, всегда движется, вращается, меняется. Хизер жестока и неумолима. Она строит свою собственную империю, свой собственный «Улей» на политическом поприще.

Марни не готова была смириться с тем, что её отвергли, проигнорировали.

Она искренне не понимала, почему женщины, с которыми она была наиболее близка, ушли от неё. Она же старалась, чтобы у них было всё самое лучшее. Они вместе боролись. Несли просвещение в массы. А теперь все они отвернулись от неё.

В Марни закипала злость.

Ей были известны их секреты.

И, если придется, эти секреты она предаст огласке.

* * *

Той ночью в своем номере отеля Ричард Джарред предавался плотским утехам с женой под дорогими сатиновыми простынями. Их близость не была овеяна страстью: так, секс ради секса, который обычно не доставляет истинного наслаждения. Охлаждение между ними наступило давно. Слишком давно. Ночь в Сиэтле выдалась безоблачная. Они лежали, глядя на огни города, и оба думали об одном.

О Марни Спеллман.

Ричард, несмотря на то, что он сказал жене, с давних пор был убежден, что её с Марни связывали интимные отношения. Правда, с того времени много воды утекло, и оттого он не любил жену меньше. Тем не менее, порой это не давало ему покоя. Он не раз задавался вопросом, не является ли их брак для неё просто средством к достижению цели. Испытывала ли она когда-нибудь жгучую страсть к нему? Удалось ли ей расстаться со своим прошлым? Его бесило, что тень Марни постоянно омрачала их жизнь. Он ненавидел себя за то, что думает, будто между ним и женой нет страсти из-за того, что она лесбиянка. Или бисексуалка. Возможно, она не испытывала к нему влечения из-за того, что с головой ушла в политику. С этим он еще мог жить, но не хотел мириться с мыслью, что она до сих пор сохнет по Марни Спеллман. Это было унизительно. И грозило потерей рассудка.

Он наблюдал, как Хизер копается в своем телефоне. Наверно, она изучала свое расписание или, быть может, проверяла, сколько «лайков» собрала её кампания на страничке «Фейсбука». Она глянула в сторону мужа и затем бережно поправила на нем одеяло, укрыв его до самых плеч.

И пока Ричард размышлял о Хизер, та думала о Марни.

Глава 55

Завершился второй день конференции по проблемам бездомных. У Хизер от бесконечных улыбок ныла челюсть и от многочисленных рукопожатий болела правая ладонь. А завтра утром ей опять предстояло бесконечно улыбаться и пожимать руки. И почему организаторы подобных мероприятий планируют программу на воскресный завтрак, когда всем участникам хочется одного — поскорее уползти домой?

Джарреды сидели в баре отеля, заняв столик в тускло освещенном углу.

— Хизер, ты слишком много пьешь.

— Ричард, ты несколько субъективен, как выражается наша дочь.

Не дожидаясь ответной реплики мужа, она сменила тему разговора.