Улей

— Я вот все думаю, — заявила Хизер.

Ричард жестом подозвал бармена.

— Это, в принципе, твоя работа, — заметил он и затем заказал содовую с лимоном, а не с лаймом.

— Нет, дай мне закончить, — продолжала Хизер, поднося ко рту бокал с виски. — Ну хорошо. Возможно, я обеспокоена. Озабочена.

Ричард оглядел бар. Оформлен со вкусом, но скучный. Никакого движения в этот вечерний час. Мужчины и женщины традиционной и нетрадиционной ориентации, познакомившиеся на сайтах «Match.com» и «Grindr», уже встретились здесь и ушли. Черт, да они вообще здесь одни. Он не будет пытаться остановить жену. Пусть напивается. Может, ей действительно необходимо полностью расслабиться, до потери пульса, чтоб потом проснуться с раскалывающейся головой, с ощущением, что между ушами строчит АК-47. Сам он более десяти лет вел трезвый образ жизни. Ради Хизер был готов на всё, но признавался себе, что не в восторге от отведенной ему роли постоянного личного водителя. Потому как роль эта неблагодарная.

— Моей ахиллесовой пятой всегда будет Марни, — сказала Хизер, поднимая глаза от бокала.

Неужели, подумал Ричард, а вслух произнес:

— Никто ничего не знает о Марни и о той поре твоей жизни. Это не то что теперь, когда каждая фраза, каждый жест фиксируются и рассылаются по Интернету. Господи, радуйся, что тогда мы жили не так, как сегодня, опасаясь каждой записи в сети, каждого прохожего с фотокамерой и неутолимой потребностью привлечь к себе внимание.

— То есть практически всех людей. — Хизер снова глотнула виски. Кубики льда подкатили к её губам и снова упали на дно хрустального бокала.

— Нет, правда, детка? Что именно тебя тревожит?

— Этого я не могу сказать даже тебе.

Ричард с минуту молчал, потом протянул к ней руку.

— Я — твой муж. Должно быть, это и впрямь страшная тайна, если ты боишься доверить её даже мне.

— Страшная, — не стала отрицать Хизер. — Но дело не в том, что я тебе не доверяю. Просто если скажу, тайна перестанет быть тайной. Все равно что я выдала бы её всему белому свету. Мне придется давать правдивые ответы о том, что случилось. Ты же знаешь, лгать я не умею. И никогда не лгу.

— Просто иногда не договариваешь. Ведь умолчание — это тоже ложь?

— В каком-то смысле, да. Пожалуй. Если это когда-нибудь и станет известно, то не от меня. Я потеряю всё.

— А мне ты расскажешь? — спросил Ричард.

— Моего молчания недостаточно? Произнести это вслух равносильно преданию огласке.

— Если твоя тайна настолько ужасна, возможно, тебе нужен адвокат.

— Сейчас у меня их два. Впрочем, это неважно. Речь не обязательно идет о правовых вопросах. Под сомнение будут поставлены мои человеческие качества, путь, который я избрала вопреки здравому смыслу.

— Ты была молода, — возразил Ричард. — Что бы тогда ни случилось, вряд ли это исключительно твоя вина.

Хизер знала, что муж безмерно её любит и простит ей всё, что бы она ни совершила. Но, даже зная это на клеточном уровне, она все равно не могла ему рассказать.

— Я люблю тебя, — промолвила Хизер.

— Знаю.

В тот вечер, когда они вернулись в номер, Хизер разделась и прошла в ванную. Долго стояла под душем. Её покачивало от выпитого спиртного. Чтобы не упасть, она расставила ноги и руками упёрлась в облицованную кафелем стену. Вода, почти нестерпимо горячая, текла по её спине. Она была благодарна судьбе за то, что у неё есть Ричард, что она пользуется поддержкой партии и по-прежнему может вершить великие дела. Делать мир лучше. Безопаснее. Создавать возможности для тех, кто лишен привилегий, которые есть у неё.

Пар клубился, оседал на запотевающем стекле, воздвигая вокруг неё завесу уединения. По прошествии стольких лет она по-прежнему сожалела, что подчинилась воле группы и её лидера, хотя знала, что могла сделать другой выбор.

Выбор, который спас бы жизнь.

Хизер вытерлась полотенцем и, надев ночную сорочку, поймала свое отражение в зеркале. Её великолепная кожа, ясные синие глаза, властная манера держаться, от которой, однако, не исходило угрозы, вызывали всеобщее восхищение. Говорили, что ей бы участвовать в конкурсе «мисс Америка», а не баллотироваться в Конгресс США. Ей скоро шестьдесят, и она тщательно следит за собой, чтобы выглядеть так блестяще, как она выглядела. Удивительно, как много до сих пор значила её внешность. По мнению её помощников и советников, она была самой стильной и эффектной женщиной на любом мероприятии.

А Хизер в то мимолетное мгновение видела в воображении только уродство того, что творилось в амбаре фермы Спеллман.