Улей

— Я думала, ей лучше. Действовала по наитию. Сразу принялась её реанимировать.

Женщины переглянулись и затем посмотрели на безжизненное тело одного из членов их сплочённой маленькой группы.

— Нужно вызвать полицию, — заявила Хизер.

— Полицию? Ни в коем случае, — воспротивилась Марни, поднимая руку как постовой полицейский. — Вмешательство полиции крайне нежелательно, Хизер.

Триш, опустившись на колени у кровати, по-прежнему плакала, правда, теперь уже тише.

— Ты о чем вообще, Марни? — спросила Грета.

— Как мы объясним, почему она здесь? Почему рожала на ферме, а не в больнице?

Грета, как всегда, поддержала Марни.

— Мы скажем, что паром не ходил, и мы не сумели доставить её в больницу.

Марни принялась мерить шагами комнату. Стиснув кулаки, ходила от кровати к телевизору и обратно.

— Меня это погубит. Уничтожит. Сама разберусь.

В дверях появилась Дина.

— Это безумие, Марни. Во что ты хочешь меня втянуть? Не позволю. Публика обожает меня и все, что я собой олицетворяю.

Марни наградила её ледяным взглядом.

— Ты тряпка, Дина, — сказала она. — Так и запиши это у себя на лбу.

Триш наконец-то взяла себя в руки и обрела голос.

— Ну что вы собачитесь? Это был несчастный случай. Мы сделали всё, что могли. Все мы. Кроме тебя, Марни. Это ты во всём виновата.

— Не понимаю, о чём ты, Триш, — заявила Марни.

— Понимаешь, — возразила Триш, отступая на шаг. — Прекрасно понимаешь. Ты хотела, чтобы ребёнок родился здесь, не так ли?

— Ты на что намекаешь? — спросила Хизер.

Марни и Хизер.

Сладкая парочка.

Они всегда были близки как-то по-особенному. Никто в «Улье» не мог бы точно охарактеризовать природу их взаимоотношений. В присутствии Хизер, а позже Дины, Марни вообще не обращала внимания на остальных. По пятницам, покидая больницу и на пароме отправляясь на остров, Триш с Хизер всю дорогу смеялись и болтали, пока не прибывали на ферму. Марни появлялась на крыльце, встречая их, и Триш словно переставала существовать. Хизер выбиралась из машины и стрелой летела к Марни, будто та её манила, как самое высокое, самое величественное дерево притягивает молнию.

— Паром ведь не ломался, да? — спросила Триш.

Марни с Хизер молчали.

Триш и не ждала от них ответа. Она точно знала, что они сделали и зачем.

— Я всё расскажу полиции.

— Не расскажешь. — Марни ничуть не обеспокоилась. — Если б не я, ты так бы и оставалась ничтожеством.

Триш снова сникла.

— Что мы натворили? — произнесла она визгливым от паники голосом.

Марни протянула к ней руку.

— Всё будет хорошо. Обещаю. — Обняв Триш, она гладила её по голове и увещевала. В жизни ничто не происходит просто так, говорила Марни. Господь пожелал, чтобы она стала тем, кем хочет быть. Триш льнула к Марни, душой отдыхая в её объятиях. Паника отступила.

— Триш, — сказала Марни, — сегодня ночью вы должны кое-что сделать для меня. Из любви и уважения. Ко мне. К Богу. К Калисте.

* * *

В два часа ночи Хизер и Триш погрузили тело Калисты в кузов грузовичка. Хизер накрыла труп бурым брезентом и с помощью эластичного шнура прикрепила к днищу.

— Так нельзя, — произнесла Триш. — Плохо это.

— «Плохо» — странное слово. В силу обстоятельств плохое может стать хорошим за долю секунды. Сейчас как раз такой случай, Триш.

— Неужели ты не понимаешь, что все это натворила Марни!

Хизер покачала головой, обливаясь потом от таскания тяжестей и беспокойства, которое ей не удавалось полностью скрыть.

— Если честно, не уверена.

Мать Триш постоянно лгала, и она по невозмутимому выражению лица умела распознать в человеке искусного лицемера.

— Она солгала насчет парома, — сказала Триш. — Чтобы помешать Калисте уехать. Дала ей выпить бог знает что. Прежде я не говорила, но она тыкала в неё иголки, как в подушечку для булавок.

Хизер села за руль.

— В самом деле? И что? Может, и тыкала. Какое отношение это имеет к тому, что нам предстоит сейчас сделать? Мы должны разрулить эту ситуацию, иначе нам всем конец.

— Хизер, нам ничто не угрожало бы, если б мы обратились в полицию.

— Но мы не обратились. Значит, самим надо выкручиваться. Залезай в машину.

Триш заняла пассажирское кресло, и Хизер сдала назад, к развороту, затем развернулась и покатила по подъездной аллее. Медленно, чтобы машина не тарахтела, и не включая фар. Дорогу освещала луна, сиявшая меж облаков.

— Хизер, это Марни должна была делать, а не мы.

— Она присматривает за ребёнком. Думаешь, мне это нравится? Господи, Триш, ну кому легче от твоих вечных сомнений и вопросов?!

— За ребёнком я могла бы присмотреть, — сказала Триш. — А на это я не подписывалась. И из больницы нельзя было красть.

Хизер не отрывала глаз от тёмной дороги, тянувшейся вдоль побережья.

— Брать то, что идет на выброс, кражей не является.

— Ну-ну, убеждай себя. Все рассчитала, да? Зачем же мы тогда так старательно все скрывали, если это не криминал?

— Триш, ради того, чтобы изменить мир, можно пойти на мелкие прегрешения.

— Господи, неужели ты и правда в это веришь?

— Слушай, давай не будем сейчас устраивать разборки. Нам нужно избавиться от тела.

— У этого тела есть имя, Хизер. Калиста Салливан.