Ульфхеднар (СИ)

Сэхунн оглядел знаки силы, которыми стали руны на узкой деревяшке под его ножом. Осталось сложить гальдар — заклинание. Хотя Сэхунн и не был обучен искусству заклятия рун по всем правилам, считалось, что с рунами он ладит неплохо, а благословение Эгира ему в помощь.

Крепко зажмурившись, Сэхунн выдохнул, сразу сделал долгий вдох и накрыл вырезанные руны ладонью, зажав нож меж указательным и средним пальцами.

— Пламя и Слейпнир*, жизнь и мосты,

Брошены кости — на пир поспеши.

Милости Норн* не жду, но молю,

И в мире срединном слово скреплю.

Сэхунн сказал всё скороговоркой, поспешно перевернул заклятую дощечку и размашисто начертил Науд — руну Норн и судьбы — и Соулу — руну солнца, чтобы скрепить заклятие наверняка и напитать силой волшбы. Шутить с таким не стоило — в неопытных руках Науд могла обернуться проклятием Норн, а Соулу — превратиться в кровавую Зигель.

Вестимо, никто Сэхунна не обучал, потому для этих мощных рун он был слаб, чего уж греха таить, но ничего лучшего на ум ему не пришло. Да и лазейка оставалась — без кормления кровью никакое заклятие не работало в полную силу. Сэхунн надеялся, что воинской удачи отца хватит, дабы совладать с коварными Перт, Науд и Соулу.

А ещё требовалось откупиться от Кано и Исы серебром, золотом или камнем драгоценным.

Сэхунн достал заколку от нарядного синего плаща, с сожалением осмотрел бронзовый овал и красивый небольшой смарагд*, которым заколку украсили. Кое-как Сэхунн выковырнул смарагд кончиком ножа, осторожно подхватил, полюбовался чистой зелёной прозрачностью, после приложил к дощечке с рунами. Теперь камень нельзя было поставить обратно или продать. И отдать никому нельзя тоже. И совсем худо, если потерялся бы камень.

Смарагд Сэхунн сунул в подготовленный узкий мешочек на шнурке. Туда же следовало положить и узкую дощечку из орешника с рунами, но только вымазанную кровью.

Сэхунн поник, потому что идти к отцу и просить его дать крови… Всё-таки Сэхунн ведь не рунный умелец, даже не скальд, его никто не учил заклинать руны, а вдруг накличет беду на отца, и тогда что?

Пальцы задело влажное и прохладное — задумавшийся Сэхунн чуть на траву не свалился. Это волк обнюхивал руку с зажатой в ней дощечкой. А потом волк попросту лизнул руны с одной стороны и с другой, заодно обслюнявив Сэхунну пальцы.

Сэхунн сидел, раскрыв рот, и глупо таращился на волка и испачканную слюной дощечку. О таком способе усиления рун он точно не слыхал, но волк выглядел полностью довольным собой и нахально подставлял лобастую голову, чтобы Сэхунн его, умницу такого, погладил и почесал — сразу везде.

— И что это? — Сэхунн повёл рукой с дощечкой. — Разве так можно? Руны напоить заповедано кровью, отданной своею волей — без принуждения. Придётся ещё одну делать…

Сэхунн собрался закинуть испорченную дощечку в кусты, но волк в одно стремительное движение ухватил костистое запястье зубами. Не поранил, но держал крепко и твёрдо. Скосил глаза на Сэхунна, выждал, осторожно разжал челюсти, а после лапой задел мешочек, куда Сэхунн уже положил смарагд.

Солнце на востоке лениво поднималось всё выше, в небе не было ни облачка, родичи дрыхли себе, а дозорные стояли дальше от берега и заводь видеть никак не могли. Сэхунн торчал на берегу с волком, который чего-то от него хотел, и сбежать от странного волка Сэхунну уж точно не удалось бы. Пришлось совать обслюнявленную дощечку с рунами в мешочек, затягивать шнурком и вешать мешочек себе на шею.

Волк удовлетворённо фыркнул и привалился к Сэхунну жарким боком.

— Только не бреши мне, что волчьи слюни сильнее крови, а? — грустно-грустно попросил Сэхунн. Волк презрительно рыкнул и потёрся носом о плечо Сэхунна, оставив на рубахе влажное пятно. Потом вмиг повернул голову, принюхался, а через мгновение волка и след простыл, словно и не было его.

На носу корабля выпрямился во весь рост Лейф хёвдинг и сладко потянулся. Пора и собираться. Сэхунн прихватил плащ и поплёлся за приготовленной котомкой. Вместе с отцом они поплескались на мелководье, пока поднимались остальные, а на дозоре шла смена. Рабыни развели огонь в выложенном валунами круге и притащили котёл с рыбной похлёбкой. Сначала кормили тех, кто собирался в путь. Прочие могли и потерпеть немного.

Сэхунн доедал остатки размоченной в похлёбке лепёшки, а на склоне у зарослей орешника появились Турин с вертлявым спутником да табун полосатых лошадок. Коней подготовили к дороге заранее, потому заминки не случилось. Ну если только Сэхунна не считать, который с одной рукой не особенно и годился в конники.

Полосатик-конь вблизи вышел вовсе не таким мелким, каким казался издали. Причудливый окрас коварно обманывал взор. Вблизи конь выходил рослым и крепким, и ноги у него выглядели мощнее, чем у северных лошадок, а из-за густой шерстяной бахромы блазнились толстыми. Конь насмешливо косил на Сэхунна круглым карим глазом, но стоял спокойно.