Улица Яффо

Мориц припарковал свой старый «фольксваген-жук» перед общежитием. Спустившись по лестнице в подвальный бар, он почувствовал себя одиноким, хотя и находился среди людей. Атмосфера была накалена. Амаль решила не отступать и искала другую площадку. Ей помогал Чарли. Студент-социолог подрабатывал барменом, а также стряпал пиццу в «Андерграунде», баре в здании студенческого общежития. Бар славился бурными вечеринками. Это было помещение без окон, с видавшей виды мебелью и мощными колонками, из которых неслись «Пинк Флойд», «Сантана» и «Амон Дюль» [75]. Танцевальные группы соорудили сцену из ящиков из-под фруктов; прокуренный подвальный зал был переполнен. Иностранные студенты проявили солидарность с палестинцами. Сторонники РАФ призывали к вооруженному сопротивлению, а Карл Рид из Коммунистической партии Германии распространял листовки в поддержку уругвайских тупамарос [76]. Халиль схватил микрофон и выдал огненную речь против колониализма в головах, которую никто не понял из-за постоянных выкриков. Только когда на сцену вышла Амаль, стало тише. Она была одета в традиционное, изящно расшитое платье и выглядела так благородно, что, казалось, ее достоинство распространяется далеко за пределы маленького зала. За ней на сцену поднялся Шауки в куфии. Зазвучала ритмичная музыка. Раздались аплодисменты. Амаль встала в центре сцены, парни взяли ее за руки, и начался танец. Бар завибрировал. Зрители хлопками отбивали ритм. Все трое сорвали платки и принялись крутить над головами. Мориц фотографировал. Из-за темноты в подвальном баре ему пришлось использовать вспышку, которая привлекала к нему внимание всякий раз, когда он нажимал на кнопку. Он становился слишком заметным. Но в тот момент, когда он поймал в видоискателе лицо Амаль, кто-то с силой ударил по камере. Фотоаппарат вылетел у него из рук. Мориц решил, что он с кем-то неудачно столкнулся, и хотел поднять камеру, но чья-то нога отшвырнула ее. Прежде чем он понял, что происходит, его уже сгребли за воротник. Прямо перед собой Мориц увидел разъяренное лицо человека, рычавшего что-то по-арабски.

– Мухабарат!

Кто-то попытался заступиться. Мужчины кричали друг на друга по-арабски. Удар кулаком пришелся прямо в лицо Морицу. Он зашатался, руки рядом стоявших зрителей поддержали его. К нему уже протискивалась Амаль. Ударивший его человек подобрал фотоаппарат, открыл и вырвал пленку.

– Мухабарат!

Амаль встала перед Морицем, защищая его. Но мужчина отбросил ее в сторону и нанес Морицу второй удар. Кровь залила тому глаза. По бару летали стулья, падали зрители. Мориц уже не мог определить, кто друг, а кто враг. Его захлестнул страх. Он попытался пробиться к выходу. Новый удар сбил его с ног.

* * *

Когда Мориц пришел в себя, было тихо. Лишь кто-то кашлял. Он лежал на холодном полу и чувствовал на шее чье-то прикосновение, удивительно нежное. Пальцы щупали его пульс. Над ним склонялась Амаль.

– Вы меня видите? – спросила она.

Он кивнул.

Она приподняла его голову. Халиль помог ей поставить Морица на ноги.

– Где камера? – спросил Мориц.

Халиль указал на бесформенный кусок металла на полу. Мориц потянулся к нему. Объектив был разбит, корпус смят.

– Кто это сделал?

– Идиот.

– Почему…

– Он сумасшедший, – сказал Халиль. – Вначале бьет, потом думает. Он видит врагов повсюду. Его пытали в Ираке.

– Это из-за фотоаппарата, – сказала Амаль. – «Мухабарат» по-арабски значит «тайная полиция».

Мориц притворился, будто не знает этого. Ему хотелось домой. Страх никуда не делся. Однако это была возможность сблизиться с ней.

– И где этот тип? – спросил Мориц.

Амаль беспомощно пожала плечами.

– Вы вызвали полицию?

– Нет.

Иностранцы никогда не звонят в полицию, подумал он. Иностранцы боятся полиции. Иностранцы решают все вопросы между собой.

* * *

Они отвели его в комнату Амаль и усадили на кровать. Халиль помог ему снять окровавленную рубашку. Амаль достала аптечку и обработала раны спиртом. Мориц и забыл, когда о нем кто-то заботился. Затем девушка занялась Халилем. Ему тоже крепко досталось. Но он не подавал виду. Словно это не первая драка для него.

– Пару месяцев назад у нас обнаружился предатель, – говорил Халиль. – С тех пор у людей нервы на пределе.

– Что за предатель?

– Один из палестинцев. Его завербовали.

– Кто?

Халиль многозначительно поднял брови:

– Я застукал его, когда он ставил жучок в моей комнате. Мы подрались, а потом… Он на коленях умолял нас о прощении. Они ему хорошо заплатили. У него мать больна, ей нужно в больницу в Иерусалиме.

Мориц постарался не выдать волнения, сердце забилось быстрее.

– Он клялся, что рассказывал им только всякое вранье.

– Один иракец, – добавила Амаль, – потребовал, чтобы он доказал.

– Как?

– Он должен был убить офицера, с которым общался.

У Морица перехватило дыхание.

– И что он сделал?

– Спрыгнул с крыши.

* * *