Улица Светлячков

Кейт годами ждала этого момента, рисовала его в мечтах, пока они с дочерью жили на военном положении, но теперь понимала, что все эти ссоры были просто частью жизни: дочь пытается вырасти, а мать – удержать своего ребенка. Она бы что угодно отдала, лишь бы еще разок поругаться с Марой, – это бы значило, что у них пока есть время.

– Я с бабушкой когда-то – тоже. Так уж устроены девочки, им непременно нужно скандалить с матерями. А твоя тетя Талли вела себя по-свински вообще со всеми.

Мара издала неопределенный звук – не то фыркнула, не то усмехнулась, – в котором явственно слышалось облегчение.

– Этого я ей передавать не буду.

– Поверь мне, милая, она не удивится. Хочу тебе сказать одно: я горжусь, что ты растешь такой яркой личностью. Это тебе поможет добиться успеха в жизни.

Увидев, как после этих слов в глазах дочери заблестели слезы, Кейт раскрыла объятия, и Мара прижалась к ней изо всех сил.

Кейт хотелось, чтобы этот миг продолжался вечно, так он был прекрасен. В последние годы Мара обнимала ее в лучшем случае равнодушно или же в награду за то, что добилась своего. Но эти объятия были искренними. Когда Мара отстранилась, по щекам ее струились слезы.

– Помнишь, как мы вместе занимались танцами?

– Еще до этого, когда ты была совсем кроха, я тебя брала на руки и кружилась, пока ты не начинала смеяться. А однажды переборщила, и тебя стошнило прямо мне на одежду.

– Не надо нам было бросать, – сказала Мара. – В смысле, мне не надо было.

– Перестань, – сказала Кейт. – Опусти-ка перила и садись со мной рядом.

После небольшой заминки Мара справилась с перилами и, забравшись на кровать, подтянула колени к груди.

– Как там Джеймс? – спросила Кейт.

– Я теперь с Тайлером гуляю.

– И что, хороший мальчик?

Мара рассмеялась:

– Дико симпатичный, если ты об этом. Он меня на выпускной из средней школы пригласил. Можно?

– Конечно, можно. Но домой не позже обычного.

Мара вздохнула. Некоторые привычки у подростков прошиты в ДНК, и этот разочарованный вздох ничем не перебороть, даже рак ему не указ.

– Ну ладно.

Кейт гладила дочь по волосам, чувствуя, что надо бы сказать нечто глубокое, нечто такое, что запомнится надолго, но в голову ничего не шло.

– Ты уже записалась летом на подработку в театре?

– Я не буду в этом году работать. Останусь дома.

– Не надо ставить жизнь на паузу, родная, – тихо возразила Кейт. – Лучше от этого никому не будет. К тому же ты говорила, что подработка тебе поможет поступить в Университет Южной Калифорнии.

Пожав плечами, Мара отвела взгляд.

– Я решила в Вашингтонский пойти, как вы с тетей Талли.

Нарочито ровным голосом, будто это был самый обыкновенный разговор с дочкой, а не окошко в непростое будущее, Кейт сказала:

– Но в Калифорнийском самая сильная актерская школа.

– Ты же не хочешь, чтобы я так далеко уезжала.

Это была правда. Кейт без устали долбила своей непокорной дочери, что Калифорния слишком далеко, а поступать на актерский – так себе инвестиция в будущее.

– Не хочу говорить про колледж, – сказала Мара, и Кейт решила не давить.

Разговор плавно перетек на другие темы. Они болтали целый час. Но не об этом – не об огромной перемене, которая отчетливо виднелась на горизонте. А о мальчиках, о писательстве, о последних фильмах.

– Мне дали главную роль в летней пьесе, – сообщила Мара через некоторое время. – Я не хотела пробоваться, потому что ты болеешь, но папа уговорил.

– Я очень рада. Уверена, ты великолепно сыграешь.

Мара завела длинный монолог о пьесе, о костюмах, о своей роли.

– Так хочу, чтобы ты посмотрела. – Поняв, что именно она ляпнула, какую тему затронула ненароком, Мара глянула на Кейт расширившимися от ужаса глазами. Она соскочила с кровати, явно желая как можно скорее перевести разговор в другое русло. – Прости.

Кейт, протянув руку, погладила ее по щеке.

– Ничего страшного. Я приду.

Мара молча смотрела на нее. Одному Богу известно, сможет ли она выполнить свое обещание – обе они знали это.

– Помнишь, как-то в детстве Эшли перестала со мной дружить, а я не понимала почему?

– Конечно.

– Ты меня тогда повезла обедать, как будто мы подруги.

Кейт с трудом сглотнула, ощущая в горле слезную горечь.

– Мы всегда были подругами, Мара. Даже когда сами не понимали этого.

– Я люблю тебя, мам.

– А я люблю тебя.

Мара утерла глаза и выбежала прочь из комнаты, тихонько прикрыв за собой дверь.

Мгновение спустя, так быстро, что Кейт даже не успела вытереть слезы, дверь распахнулась снова и раздался голос Талли:

– У меня есть план.

Кейт рассмеялась, благодарная за это напоминание, что жизнь может быть полна радости и сюрпризов – даже теперь.

– У тебя всегда есть план.

– Ты мне доверяешь?

– На свою погибель – да.

Талли помогла Кейт выбраться из постели и пересесть в инвалидное кресло, а затем основательно укутала ее несколькими одеялами.

– Мы на Северный полюс отправляемся?

– На улицу, – ответила Талли и, открыв стеклянные двери, выкатила кресло на веранду. – Тебе тепло?

– Да я тут потею. А захвати вон тот мешочек с тумбочки, будь другом?

Талли бросила мешочек Кейт на колени и снова ухватилась за ручки кресла.