Улица Светлячков

Двор этим прохладным июньским вечером оказался неожиданно и пронзительно прекрасен. Небо было усыпано звездами, которые яркими искрами отражались в черной глади залива. Над городом, мерцающим вдали, висела полная луна. В ее голубоватом свете отчетливо виднелись игрушки и велосипеды, валявшиеся как попало вдоль утоптанной тропинки, ведущей к берегу.

Талли спустила кресло во двор по пристроенному недавно деревянному пандусу, затем остановилась.

– Закрой глаза.

– Талли, и так же темно, зачем еще…

– Мне тебя до ночи ждать?

Кейт рассмеялась:

– Ладно, ладно, закрыла, только не истери.

– Я никогда не истерю. Закрой глаза и расставь руки, как крылья самолета.

Кейт закрыла глаза и раскинула руки в стороны.

Талли покатила кресло вперед по кочковатому газону и замерла на вершине пологого холма, стекавшего прямо к кромке воды.

– Мы с тобой дети, – зашептала она на ухо Кейт. – На дворе семидесятые, мы только что сбежали из дома и взяли велики. – Она снова толкала кресло, оно катилось медленно, подпрыгивая на кочках и проваливаясь в рытвины, но Талли не умолкала: – Мы несемся по Саммер-Хиллу без рук, хохочем как безумные, думаем, что неуязвимы.

Ветер гладил кожу на голове Кейт, тянул ее за уши, высекал слезы из глаз. Пахло хвоей и мокрой черной землей. Она рассмеялась, запрокинув голову. На одно мгновение – один удар сердца – она снова вернулась в детство, на улицу Светлячков, снова мчалась с вершины холма с подругой и верила, что может взлететь.

Когда они съехали по склону и оказались на пляже, Кейт открыла глаза и посмотрела на Талли. Один миг, одна многозначительная улыбка – и она вспомнила все, что было между ними. Звезды казались светлячками, парившими в воздухе.

Талли помогла ей пересесть в шезлонг и сама уселась в соседний.

Устроившись рядом, совсем как прежде, они болтали ни о чем – о всяких пустяках.

Кейт оглянулась на дом и, увидев, что на веранде пусто, наклонилась к Талли и прошептала:

– Хочешь по-настоящему вернуться в детство?

– Нет уж, спасибо. За все деньги мира не поменяюсь с Марой местами. Все эти страдания и драмы.

– Да, в твоей жизни, конечно, драмы ноль. – Усмехаясь собственной шутке, Кейт сунула руку в фиолетовый мешочек, лежавший у нее на коленях, и вытащила здоровенный косяк. Увидев ошарашенное выражение на лице Талли, она расхохоталась и щелкнула зажигалкой. – Все законно, у меня рецепт есть.

Сладковатый и как будто старомодный запах марихуаны мешался с соленым морским воздухом. Между ними выросло облачко дыма – и тут же рассеялось.

– Эй, дай другим дунуть, ишь присосалась, – заявила Талли, и они одновременно прыснули со смеху. Одно это слово, дунуть, вернуло их в семидесятые.

Передавая друг другу косяк, они продолжали болтать и смеяться. Уплыли так далеко в прошлое, что даже не заметили, как в настоящем раздались чьи-то шаги.

– За вами глаз да глаз, девочки. На секунду отвернешься, а вы уже марихуану курите. – Перед ними, одетая в застиранные джинсы и древнюю толстовку из девяностых, если не из восьмидесятых, стояла миссис Маларки. Ее белоснежные волосы были стянуты в хвост бархатной резинкой. – Вы ведь знаете, что от марихуаны до тяжелых наркотиков, вроде кокаина и ЛСД, один шаг?

Талли честно старалась не смеяться. Изо всех сил старалась.

– А мы скажем «нет» наркотикам!

– Главное, чтобы они не настаивали, – захихикала Кейт.

Миссис М. подтащила к ним еще один шезлонг, уселась рядом с дочерью и многозначительно к ней наклонилась.

На мгновение все трое замерли, уставившись друг на друга в клубах марихуанного дыма.

– Ну? – наконец нарушила тишину миссис М. – Тебя что, мама не учила делиться?

– Ма-ам!

Миссис М. лишь отмахнулась:

– Ой, дети семидесятых вечно думают, что они такие крутые. Я вам вот что скажу, девочки: я сама из шестидесятых и ничего нового от вас не узнаю. – Взяв косяк, она зажала его губами, жадно затянулась и, на мгновение задержав дыхание, выпустила облачко дыма. – Черт, Кейти, как я, по-твоему, пережила все ваши подростковые бунты, пока вы по ночам убегали из дома и катались на велосипедах по темноте?

– Вы знали? – спросила Талли.

Кейт расхохоталась.

– Ты же говорила, что спасалась выпивкой.

– А, ну да, – согласилась миссис М. – И выпивкой тоже.

В час ночи, когда все трое шарили в холодильнике в поисках еды, на кухню вошел Джонни и тут же заметил гору фастфуда на столе.

– Кто-то тут явно хорошенько дунул.

– Только маме не говори, – отозвалась Кейт.

Миссис М. и Талли покатились со смеху.

Кейт откинулась на спинку кресла, лукаво глядя на мужа. Очерченный бледным светом из коридора, в аптечных очках и старой футболке с «Роллингами», он смахивал на своего в доску препода.

– Надеюсь, ты присоединишься к нашей вечеринке?

Он подошел вплотную, наклонился и прошептал:

– А как насчет приватной вечеринки?

Кейт обхватила его за шею:

– Да ты мои мысли читаешь.

Джонни взял ее на руки, пожелал всем доброй ночи и понес ее в новую спальню. Кейт крепко держалась, уткнувшись ему в шею, вдыхая не успевший выветриться с утра запах лосьона после бритья – того самого, дешевого, который дети каждый год дарили ему на Рождество.