Улица Светлячков

Дни мелькали один за другим, сыпались мимо, точно карты из колоды, сливаясь в бесконечную мешанину голосов и лиц. Но она приближалась к цели. Это она знала точно, только этим знанием и жила.

Тем холодным декабрьским вечером она устало ковыляла домой после целого дня, проведенного в студии и похожего как две капли воды на вчерашний день, и на позавчерашний, и на все остальные.

Возле здания Рокфеллер-центра она остановилась, очарованная праздничной атмосферой. Даже в такой серый, линялый, пасмурный вечер повсюду толпились люди – покупали подарки, фотографировались возле огромной елки, катались на коньках.

Она уже почти собралась уходить, когда вдруг заметила вывеску «Рэйнбоу Рум»[100] и подумала: «А почему бы и нет?» Она уже больше года прожила в Нью-Йорке, познакомилась с кучей людей, а на свидание не выбралась ни разу.

Она сама не была уверена, что на нее так подействовало – то ли рождественские гирлянды, то ли утренний разговор с начальником (она попросила пару выходных в праздники, а он в ответ лишь рассмеялся). Ясно было одно: сегодня пятница, до Рождества меньше недели, и ее совсем не привлекает перспектива провести этот вечер дома в одиночестве. CNN никуда не денется.

Вид из окон ресторана оказался даже круче, чем про него рассказывали. Ощущение было такое, будто она стоит на мостике космического корабля, явившегося прямиком из будущего, и взирает с высоты на многоцветные огни ночного Манхэттена.

Вечер только начинался, поэтому у барной стойки и за столиками было полно свободных мест. Талли выбрала столик у окна и заказала «маргариту».

К тому моменту, как она допила свой коктейль и собралась заказать еще один, в ресторане стало людно. Появились компании мужчин и женщин с Уолл-стрит и из Мидтауна, группки разодетых в пух и прах туристов. Одни рассаживались за столиками, другие толпились возле бара.

– Не возражаете, если я к вам присоединюсь?

Талли подняла взгляд и встретила улыбку весьма симпатичного блондина в дорогом костюме.

– Устал работать локтями, через этих яппи к бару не пробьешься.

Британский акцент. Талли его обожала.

– Не могу допустить, чтобы вы ушли, так и не утолив жажды.

Она пихнула ногой стул напротив, отодвигая его, чтобы незнакомец мог сесть.

– Слава богу.

Он жестом подозвал официанта, заказал скотч со льдом для себя и еще одну «маргариту» для Талли, затем плюхнулся на стул.

– Месиво какое-то, скажите? Меня, кстати, зовут Грант.

Улыбка у него была приятная, так что Талли решила на нее ответить.

– Талли.

– Без фамилий. Я рад. Вместо того чтобы заниматься унылым пересказыванием друг другу наших жизней, просто повеселимся.

Официант принес напитки и снова оставил их вдвоем.

– За отличный вечер, – сказал Грант. Их бокалы, соприкоснувшись, тихонько звякнули. – Вид тут куда лучше, чем мне рассказывали. – Он наклонился к Талли: – А вы настоящая красавица, но вряд ли вы это узнали от меня.

Что-то подобное Талли говорили постоянно. Обычно она не обращала на комплименты внимания, они отскакивали от нее, как дождевые капли от металлической крыши, но именно в этот вечер, именно здесь, да еще в преддверии Рождества ей безумно приятно было это услышать.

– Вы надолго в городе?

– Думаю, на неделю. Я работаю в «Вёрджин Энтертейнмент».

– «Вёрджин»? Как девственник? Серьезно?

– Серьезнее не придумаешь. Мы принадлежим корпорации Ричарда Брэнсона. Сейчас ищем помещение, чтобы открыть магазин «Вёрджин Мегастор» в США.

– Страшно подумать, что в нем будут продавать.

– Какая вы, однако. Всего лишь музыку. Для начала, по крайней мере.

Талли сделала глоток, с улыбкой глядя на Гранта поверх соленой кромки бокала. Кейт вечно нудела, мол, надо побольше общаться, знакомиться с новыми людьми. И вот сейчас Талли впервые показалось, что это, в общем, не такой плохой совет.

– А твой отель далеко?

Часть третья Девяностые

Я – все женщины сразу

Я все могу[101]

Глава девятнадцатая

– Просто выруби меня. Я не шучу. Если я сию же секунду не получу анестезию, возьми бейсбольную биту и садани мне по башке. Эти ваши дыхательные техники – полная х… ааааааа!

Боль вонзилась в тело Кейт, разрывая его на части.

Джонни, стоя с ней рядом, повторял:

– Это же просто, дыши… хаа… хаа… хаа… Ты справишься, давай… хаа… хаа… хаа! Вот так. Помнишь, что говорили на занятиях? Сосредоточься. Держи в голове картинку. Хочешь, принесу ту статуэтку…

Она схватила его за воротник и дернула к себе.

– Да простит меня Господь, еще раз услышу хоть слово про дыхание – убью! Я хочу анестезию!

Снова где-то в теле проснулась раздирающая боль, скрутила внутренности, с губ Кейт сорвался крик. Первые шесть часов прошли не так уж плохо. Она дышала, целовала мужа, если он наклонялся к кровати, говорила спасибо, когда он менял холодный компресс у нее на лбу. А вот за следующие шесть часов она успела растерять присущий ей оптимизм. Беспощадная, обжигающая боль точно разъедала ее изнутри – скоро совсем ничего не останется.