Улица Светлячков

Талли окаменела. В голове билась единственная мысль: Джонни. Она закрыла глаза, но стало только хуже, темнота под веками запестрела щемящими воспоминаниями: вот они сидят вдвоем на пирсе, говорят о ее будущем… вот танцуют в том дурацком клубе в злачной части города, как же давно это было… вот он смотрит на Мару в самый первый раз, в глазах стоят слезы.

– Господи, – сказала она, вставая из-за стола. – Мне надо идти.

Эдна посмотрела на нее, одними губами спросила:

– Что такое?

Язык у Талли во рту едва ворочался, слова давались с трудом.

– Джонни Райан – муж моей лучшей подруги.

– Серьезно? – Эдна бросила на нее еще один взгляд, затем сказала в трубку: – Мори, эту историю возьмет Талли. Она сможет добыть нам эксклюзив. Я тебе перезвоню. – И повесила трубку. – Присядь.

Талли безвольно повиновалась. Ноги все равно уже не держали. Воспоминания продолжали раздирать ее изнутри.

– Я должна помочь Кейти, – пробормотала она.

– Это будет большая сенсация, – сказала Эдна.

Талли досадливо отмахнулась:

– Да плевать. Она моя лучшая подруга.

– Плевать? – резко переспросила Эдна. – Да нет, тебе не плевать. Эту историю хотят заполучить все, но знакома с пострадавшим только ты. Ты ведь понимаешь, что это значит?

Талли нахмурилась, пытаясь отвлечься от тревоги за Джонни. Разве можно на чужом несчастье делать карьеру?

– Нет, не понимаю.

– Значит, ты не та, за кого я тебя принимала. Кто тебе мешает совместить два в одном – и подругу утешить, и эксклюзивный репортаж сделать?

Талли на мгновение задумалась.

– Ну, если так на это смотреть…

– А как еще на это смотреть? Ты сможешь получить интервью, которого ни один другой журналист не добьется. Люди такое запоминают надолго. Ты ведь хочешь вести новостной сегмент?

Разумеется, она хотела. В новостном сегменте утреннего шоу освещали самые важные события дня. Ведущего знала вся страна – его ежедневно показывали по федеральному телевидению. К тому же новостники не так уж редко пересаживались из-за своего стола на диван основного ведущего программы.

– И я смогу защитить Кейт от других журналистов.

– Именно.

Эдна снова взялась за телефон:

– Харт сделает нам эксклюзивный репортаж, Мори. Считай, он у нас в кармане. Я за нее ручаюсь.

Повесив трубку, она подняла на Талли суровый взгляд:

– Не подведи меня.

Всю дорогу от ресторана до офиса Талли убеждала себя, что поступила правильно. Добравшись до своего рабочего места, она бросила пальто на стул и набрала номер Кейт. В трубке долго звучали гудки. Наконец щелкнул автоответчик: «Вы позвонили Райанам. Джонни и Кейт сейчас не могут подойти к телефону, но если вы оставите сообщение, то мы постараемся перезвонить вам как можно скорее».

После сигнала Талли заговорила:

– Кейти, привет, это я. Только что узнала…

Кейт взяла трубку и отключила автоответчик.

– Привет, – сказала она совершенно потерянным голосом. – Слава богу, ты получила мое сообщение. Извини, что не сразу ответила, журналисты уже слетелись, стервятники чертовы, ни на минуту не оставляют в покое.

– Кейти, как…

– Он в Германии, в больнице. Через два часа лечу туда на военном самолете. Позвоню тебе, когда приземлимся.

– Вот еще, я сама приеду.

– В Германию?

– А ты как думала? Не могу же я тебя бросить одну. Мару ты к маме отправила?

– Да. Талли, ты серьезно?

Интонация Кейт взлетела на последнем слове, в голосе зазвучала надежда.

– Мы ведь с тобой лучшие подруги навеки.

– Что бы ни случилось. – Голос Кейт надломился. – Спасибо.

Талли хотела ответить: «Для этого друзья и нужны», но слова застряли в горле. Она не могла думать ни о чем, кроме эксклюзивного репортажа, который пообещала Эдне.

Глава двадцать первая

Вот уже двадцать четыре часа душа Кейт болталась, будто на американских горках, поочередно то взлетая на гребень надежды, то обрушиваясь в пропасть отчаяния. Поначалу она старалась сосредоточиться на малом: позвонить родителям, собрать Мару, заполнить выездные документы. Вся эта суета стала настоящим спасением – хотя бы было на что отвлечься. В самолете она впервые в жизни приняла снотворное, и даже этот топкий, черный, неспокойный сон оказался лучше бодрствования.

Теперь ее везли в больницу. Когда они подъехали, перед зданием уже толпились журналисты. Кто-то в толпе, похоже, узнал ее – все головы повернулись в ее сторону разом, точно пробудилось охранявшее вход многоголовое чудище. К ней потянулись руки с микрофонами.

– Миссис Райан, что вы знаете о состоянии мужа?

– У него черепно-мозговая травма?

– Он уже в состоянии говорить?

– Он пришел в себя?

Она нырнула в людскую массу, не замедляя шага. Будучи замужем за продюсером, волей-неволей научишься протискиваться через толпы журналистов. Они вели себя настолько тактично, насколько позволяла им профессия. Да, Джонни – один из них, да, это могло случиться с каждым, но что поделаешь, новости есть новости.

– Без комментариев.

Продравшись через лес микрофонов, она вошла в здание больницы. Вестибюль выглядел точно так же, как и все больничные вестибюли: голые стены, износостойкое покрытие на полу, люди в белых халатах снуют туда-сюда.