Улица Венеалме

Арчелл посмотрел на неё с таким выражением скорби на лице, что Аяне стало неловко.

– А может, как в прошлый раз? – спросил он. – Ты сама, а я сам?

– Кир вроде сказал тебе помогать мне, если потребуется.

– Да что ж ты за заноза такая, – жалобно проговорил Арчелл. – Откуда ж ты такая взялась-то, как репей, прицепилась? Как вы появились с братом, так просто одна сплошная головная боль... Сколько же с вами мороки... Как шило в... Туда слетай, сюда метнись, за этим сгоняй... Надоело, спасу нет! Ох, чтоб вас...

– Арч, а сколько тебе платят? – прищурилась Аяна весело, отпивая глоток из чашки с горячим ачте. – Ты, как я поняла, достаточно получаешь, чтобы не жаловаться.

– А тебе?

– Я первая спросила.

– Пять от дома и ещё десять лично от кира.

– Так ты у нас как сыр в масле катаешься, м?

– А ты?

– Шесть. За пятнадцать золотых в месяц ты ещё ноешь? Ты, похоже, заж... заелся, Арч. У вас тут и правда неплохо платят. С таким жалованьем ты быстро накопишь и на дом, и на семью.

– Ещё бы поспать дали, – буркнул Арчелл. – Какой дом и семья, если я всё время мотаюсь? Зачем мне дом? Я в седле сплю.

– Да что же ты такое делаешь ночами?

Арчелл угрюмо нахмурился. Видно было, что он изо всех сил сдерживается, чтобы не излить душу в ответ на сочувственное восклицание Аяны, и ей стало его откровенно жаль.

– Ладно. Ты связан клятвой, я понимаю. Слушай, а если бы я, например, была связана такой же клятвой, могла бы я рассказать о ней кому-то?

– Только по согласию второй стороны, – сказал Арчелл с облегчением от того, что хоть что-то может сказать. – Иначе никак.

– Понятно. Отвезёшь меня к Иллире?

Арчелл закатил глаза.

– Десять лично от кира, – напомнила Аяна, вызвав на его лице гримасу горького сожаления о сказанном ранее. – И он оставил распоряжение помогать мне.

Ярвилл правил коляской, которую несла к городу крепкая рыжая белоногая лошадка, а Арчелл сидел внутри, рядом с Аяной, привалившись к борту и пытаясь не заснуть. Аяна сидела, прикусив губу и пряча улыбку, потому что ему это удавалось откровенно плохо, и больше всего он сейчас напоминал Кимата, который в очередной раз пытался бороться со сном и так же в очередной раз проигрывал в этой борьбе.

Наконец веки Арчелла сомкнулись. Аяна покосилась на него осторожно, потом повернулась, рассматривая вблизи, при свете дня. Волнистые тёмные волосы до плеч, светлый загар, несколько небольших оспин на лбу и щеках, тонкий короткий шрам, белеющий на щеке у уха, тёмные брови, не очень длинные, крупный нос с выступающими ниже переносицы хрящиками, большие, слегка находящие друг на друга передние зубы, обнажённые бессильно, сонно приоткрытыми губами. Она с интересом разглядывала его довольно симпатичное лицо, которое во сне растеряло своё удручённое, недовольное выражение, его слегка потёртую синюю форменную ливрею, которая, впрочем, выглядела получше её прежнего зелёного костюма, слегка несвежий воротник рубашки на загорелой немытой шее, крупные худые узловатые пальцы с прямоугольными ногтями. Харвилл как-то сказал, что камьеры не бывают толстыми, и Арчелл всем своим видом подтверждал эти слова.

Она погрызла губу, размышляя, можно ли судить о кире по его камьеру, но быстро сдалась. Она видела Арчелла выспавшимся и чистым в день свадьбы Гелиэр, и этот Арчелл, измотанный, спящий, открыв рот, на жестковатом сиденье экипажа под мерный перестук подков, сильно отличался от того, сытого, довольного. По каким же поручениям Конда гоняет его? Хотя, наверное, одни эти перегоны Кестана и Ташты чего стоят. Аяна весело нахмурилась. Десяти золотых в месяц они стоят, чего-чего! Ну надо же... Пятнадцать золотых в месяц!

– Приехали, – сказал Ярвилл, останавливая белоногую лошадку за два дома до лавки Черилла. – Капойо, выходишь?

– Спасибо, Ярвилл, – сказала Аяна, выпрыгивая на мостовую. – Там Арч заснул. Он говорил, ему вроде как в порт надо, лошадь какую-то забрать. Заедешь по дороге?

– Опять заснул?

– Да.

– Ладно, заберём. Спасибо, капойо.

– Пришли мне извозчика оттуда, хорошо?

– А что, я уже не гожусь?

– Это для брата. Спасибо, Ярвилл.

Иллира сидела на кухне с Чериллом, и умопомрачительный хлебный дух плыл из печи, заполняя всё пространство.

– Мама! – крикнул Кимат, подбегая к Аяне.

– Он скучал, – сказала Иллира, глядя, как Аяна подхватывает и целует сына. – Вчера папу звал, когда тот ушёл.

Сердце пропустило удар. Полторы недели без него. Ладно. Полторы недели – это не восемь месяцев, и, тем более, не навсегда.

– Он вернётся через десять дней. А пока дядя Анвер заберёт его погулять, да, милый?

– Анве, – кивнул Кимат.

– Вот. Сейчас, поедем.

– Ты путаешь ребёнка, – сказала печально Иллира, целуя макушку Астрелла в керио. – Как ты потом объяснишь ему, куда делся дядя Анвер?

– Конда сказал, что наймёт катиса. Думаю, это сотрёт из его памяти мою щетину больной свиньи.

– Катиса? – брови Иллиры поползли вверх. – А эйстре Аяна не годится?

– Он сказал, чтобы я рассматривала катиса как старшего друга и охранника, как того, кто организует занятия. И потом, я не научу его обращаться с клинками...