Улица Венеалме

– Зато метать ножи, свистеть, ездить на лошади без седла, ловить рыбу и стрелять зайцев – вполне, – улыбнулся Черилл. – Иллира, что тебя так удивляет? Я бы тоже нанял катиса, если бы средства позволяли. Мне самому поздно учиться, так хоть сын вырастет грамотным, образованным человеком. Ну, Аяна, думаю, не откажется помочь, да, эйстре?

– Не откажусь, – сказала Аяна, высовываясь из-за двери своей комнаты и подпрыгивая в полунатянутых штанах. – Так. Рубашку – и готово... Всё. Пойдём, посидим, милый. Подождём экипаж. Черилл, ты надолго?

– На несколько дней.

– Да? Хорошо как. Иллире будет попроще.

– Что... что с твоими волосами? – ужаснулась Иллира.

– Обрезала. Надоело.

– Такие красивые волосы – и обрезать, – удручённо покачала Иллира головой. – Да ты рассудка лишилась...

– Будто ты не знаешь, сколько с ними мороки, – фыркнула Аяна, глядя на тугой пучок Иллиры. – Надоело. Никакого удовольствия от этой красоты, одна головная боль. И, к слову, голове стало гораздо легче.

– Ты теперь чуть больше похожа на Анвера, – сказал Черилл. – Ты вроде как катис Кимата, да?

– Ага. То есть да. А что, подростков берут катисами?

– Подростков – нет. Взрослых, лет с семнадцати, берут, после обучения.

– А кто их учит?

– Катисы и учат. Те, которые работают, и те, что от дел отошли. Но редко кто рано отходит. Хороших катисов с руками отрывают. Они из одного дома прямиком в другой и едут... И сыновья их тоже. Когда катис становится востребованным, он себе в помощники берёт ученика или, позже, одного из сыновей, тот одновременно следит за юным киром и учится. А обучение очень, очень дорогое.

– Тут у вас всё обучение дорогое, – вздохнула Аяна. – Вообще, что ни возьми, то либо против заветов добра и совести, либо дорого.

– А бывает и то, и другое сразу, – хмыкнул Черилл. – Там вроде экипаж приехал.

Кимат весело болтал, выглядывая за занавеску, и Аяна ругала себя. Почему она не съездила с ним к бухте раньше? Ладно. Сейчас-то что уже сожалеть? Впереди ещё много солнечных дней, и вода в бухте будет тёплой до середины октября. Потом короткая дождливая зима, и вновь придёт весна, окроплённая розовыми и фиолетовыми соцветиями нокты на всех домах, включая и жёлтый дом Пулата.

– Куда дальше? – спросил извозчик. – Следующий дом – последний!

– До конца, а потом останови. Сколько будет стоит ожидание?

– Я не буду ждать на солнцепёке, – сказал извозчик, когда она вышла и подхватила Кимата. – Если хочешь, могу сказать нашим, чтобы забрали вас через часик, если будет кто свободный.

Аяна прикинула, сколько по времени займёт их прогулка. На первое время, наверное, и пары часов достаточно.

– Давай через два, – сказала она, протягивая извозчику деньги. – Хорошо?

– Хорошей прогулки, парни, – подмигнул извозчик.

Волны набегали и отступали, шелестя по гальке, переворачивая мелкие камешки, обтекая крупные, обкатывая и сглаживая всё, до чего могли дотянуться их влажные прохладные пальцы. Кимат с восторженным визгом отбегал от волн, но море нестерпимо тянуло его, и он зашёл сначала недалеко, потом по колено, и наконец одна из волн сшибла его с ног. Аяна подбежала, поднимая его, но он смеялся.

– Солнышко, – умилилась она. – Ты, смотрю, с морем подружился?

Она скинула сапоги и подкатала штаны выше колена, и теперь ходила за Киматом, жалея, что не может искупаться. Борода отклеится, да и смущать его, действительно, не хотелось. В конце концов, она же не может превратиться на его глазах из дяди Анвера в маму? Это было бы странно.

Волны накатывали и убегали, проворно струясь между камней. Кимат строил кучки из камешков, а потом Аяна занесла его чуть поглубже и поболтала его ногами в воде, опуская всё глубже и глубже, и он смеялся, когда море целовало его голый живот.

– Ну всё, – сказала она, глядя, как наверху, на дороге останавливается коляска. – Пойдём домой, сокровище моё. Давай-ка вытрем тебя. Пора идти.

– Хороший голос, – одобрительно сказал извозчик, когда Кимат наконец немного утих. – Такой, знаешь, звучный. Мои раза в три потише будут.

– Он просто расстроился, что у него море забрали, – сказала Аяна, чувствуя, как розовеют кончики ушей. – Прости.

– Да что уж. Вы из какого дома? Куда везти вас?

– Мы из города.

– Из города? – В голосе извозчика слышалось замешательство. – Он не кир?

– Нет. Он из севас. Просто его очень любят.

– Крепко, видать, любят, – сказал извозчик. – Раз катиса наняли. Да.

– Я недорого беру, – сказала Аяна с улыбкой. – А моя сестра вообще задаром грамоте учит.

– Так это правда?

Аяна удивилась. Неужто слухи о ней дошли до площади?

– Да, – сказала она слегка неуверенно. – Правда. Сегодня вот занятие. А что?

– Прямо даром? Приходи и учись?

– Ну, лучше со своим грифелем и бумагой, – сказала Аяна. – Бумаги уходит довольно много, особенно первое время.

– Ну и ну, – сказал извозчик. – Ну и ну.

28. Твоя улыбка очень кровожадная

-Лаудар!

Лаудар покорно, но хмуро поднялся, сверля взглядом стол.

– Да, эйстре.

– Ещё раз пнёшь Орсеме под столом – будешь сидеть на полу.

– Да, эйстре.

– Я сказала!

– Он первый...