Umbra (СИ)

— Он правильно сказал, ступай к древнему племени Крота и ищи Старую Кцель. Она будет твоей наставницей. Порви связь с Цайиль, она не твоя судьба. Она не сможет раскрыть твою силу.

— И как это сделать?

— Скажи ей, что ты отказываешься быть её ученицей. Скажи это, и пусть она услышит это. Ты должна быть уверена в своих словах.

— Хорошо… — Ангуль порылась в карманах, — Я заплачу и за Мелиору тоже… Сколько надо?

— Я не возьму твои деньги. Ступай.

С тяжелым сердцем Ангуль вышла из салона. Только после этого оракул вытерла пену с лица и проводила чернокнижницу внимательным взглядом. Мрачная тень шла за ней следом, ожидая её кончины.

— Сколько возни с этими героями, Душегуб, — едва слышно сказала она.

В дверях показалась её кошка. Она шустро подбежала к хозяйке и прыгнула ей на колени, прикрыв глаза, горящие недобрым белым светом.

В гостиной сидели люди. Точнее, они были похожи на людей, но они были какие-то незаконченные. Миражи. Наваждения. Арни стояла перед ними, опустив голову. На Ангуль это сборище не обратило внимания. Ангуль покинула этот дом.

У входа её ждали Рихит и Мелиора. Мелиора сделала безразличный вид, но лицо её выдавало. Они вопросительно на посмотрели на подругу. Ангуль покачала головой. Девушки вышли из трущоб, не сказав друг другу и слова. И Ангуль, и Мелиоре было над чем подумать и поразмыслить. Эта ночь обещает быть тяжёлой и бессонной.

====== Ночь, обнажающая секреты ======

Ночью Керьон не засыпает, а лишь меняет облик, открывает новые грани. Крадется по тёмному переулку простой обыватель, кутаясь в балахон и наложив на себя кучу защитных заклинаний. Взгляд обычного прохожего не задерживается на этой фигуре, лишь скользнёт и продолжит своё путешествие по ночным пейзажам столицы. Но подготовленный наблюдатель может увидеть пот, проступающий на его лбу, начинающие седеть волосы и мешок монет, прижимаемый к торчащему животу. Неслышными шагами он крадётся в сторону стены, вручает монеты стражникам и те отпирают ворота. Тихо, тихо крадётся он, сбегая от заснувшей жены и подросших детей в сторону публичного дома, где всегда ждут его… кошелёк.

Мечется по каморке на чердаке столичный поэт. Он беден, сероватая кожа просвечивается сквозь прорехи, а во впалом брюхе давно не было и куска. Но мечется и мечется он из стороны в сторону, и огонь яркий горит в его прекрасных глазах. Подбегает он к письменному столу и под его пером рождаются строки, складывающиеся в целую историю, развернувшуюся на пожелтевших страницах. Быть может, этот стих станет бессмертным и поэта будут носить на руках, быть может, он канет в забвение и никто не узнает, что где-то в маленькой комнатушке умер молодой и пылкий поэт от голода и отчаянной нищеты.

Играет эльфийка, её волосы колышет ветер, они белые, пахнут цветами и чистым горным воздухом, а глаза у неё большие и печальные. Худенькие пальцы её чуть тронут струны, и как польётся дивная мелодия! Но в её шляпе лишь три монеты, и жители проходят мимо неё, она тонет в потоке множества спешащих тел. Но не думайте, не забыта она, в окне большого белого дома, чью стены опутал плющ, показались фигуры молодых любовников. В их распоряжении лишь одна ночь, и слушают они печальную мелодию и смотрят друг на друга. Он ряб и косоглаз, она горбата и кривоноса, но смотрят друг на друга они с невыразимой нежностью, и для неё он — высокий статный принц, а для него она — прекрасная и нежная принцесса. Ещё один слушатель эльфийки — старик с гордым орлиным профилем и взглядом, что давно уже пуст и сух. Он качает головой и прогоняет от своего дома целующуюся парочку, плотно закрывая ставни. Бросает он им в след тяжёлый взгляд, и на секунду, на один момент что-то промелькнуло в нём.

Танцуют с бубном смуглые девушки, и показываются то и дело из-под их пёстрых юбок юные сильные ножки. Проходит девчушка с грязными волосами и заплаканными глазами. Прижимает она к себе свёрток. Этой ночью она убежала из родительского дома гулять и кутить, и отдаться власти всемогущего Момента. Многие запреты нарушит она в серебристом свете луны, а утром придёт в ещё спящий дом и оставит эти тайны на пороге.