Умершее воспоминание (СИ)

— Но ты ведь не собираешься всё вот так оставить, да?

— Я уже сделал с ним то, что мог.

И я пересказал Джеймсу наш с Кендаллом разговор, почти дословно передав его признание и не упустив из виду то, что произошло после. Разумеется, я опустил некоторые подробности, касающиеся нашей с Эвелин ссоры. Нет-нет, для Маслоу всё должно выглядеть несколько иначе…

— Боже, вот ведь падла, — проговорил друг, схватившись за голову. — Я никогда бы и подумать не мог, что он сумеет… Мы столько лет считали его лучшим другом, а оказалось, что мы просто грели гадёныша на груди! И он укусил так внезапно и так поразительно больно…

Я молча смотрел на свои руки и чувствовал, что из меня будто вытянули все силы, так что их не оставалось даже на разговоры.

— И бедняга Эвелин, — добавил Джеймс с сожалением, — ангелы вроде неё обычно и попадают в лапы таких демонов, как он.

«Или как я», — договорило моё сознание.

— У него нет души, — продолжал Маслоу, не в силах прийти в себя от услышанного. — Я могу понять его чувства к Эвелин, от них никуда не деться, и это больно, но то, что он сделал… очень низко. И очень жалко. Бедная Эвелин, бедная… Он ею воспользовался, а она была так беспомощна… Слушай, он… он её изнасиловал?

Я мрачно посмотрел на друга.

— Не знаю, — тихо ответил я. — Всё может быть.

Тяжело вздохнув, Джеймс сжал голову обеими руками и зажмурился.

— Вы с ней не говорили об этом, правда?

— Я не могу заговорить с ней о таком, — резко сказал я. — Она этого не помнит, ты можешь хотя бы представить, как её шокирует это, если я расскажу? Я боюсь говорить об этом… и думать тоже. Именно поэтому мы всё ещё вместе, именно поэтому свадьба всё же будет. Я не протяну без неё, ни дня не протяну. Но я ещё так далёк от того, чтобы простить её…

Мне было непросто скрывать от Маслоу истинную правду, но он должен был знать хотя бы малую её часть.

— Зараза Кендалл, — сквозь зубы процедил он и сердито ударил кулаком по столу, — ублюдок! Что он наделал, безумец, что он наделал… Я больше никогда не заговорю с ним, даже в его сторону не посмотрю. — Задержав на мне внимательный взгляд, Джеймс добавил: — Не представляю, каково это — каждый день видеть Эвелин и знать, что…

— Да, это тяжело, — оборвал его я. — Каждый раз, когда смотрю на неё, я вижу, как он имеет её в этом проклятом баре… Ничего не могу поделать, хоть застрелись!

— Логан, — серьёзно проговорил он, глядя мне прямо в глаза, — это не выход.

— Не выход, — согласился я, улыбнувшись, — знаю, что не выход. Я лучше убью Кендалла.

Лицо Маслоу приняло испуганное выражение.

— Ты это серьёзно?

— Чем дольше мы с тобой говорим, тем больше я убеждаюсь в том, что он этого вполне заслуживает. Ну да, а что такого? За ошибки нужно отвечать, тем более за такие чудовищные. Я ему никогда этого не прощу.

— Логан, если ты убьёшь его, я тебе этого никогда не прощу!

— Но ты ведь сам сказал мне, что убьёшь его, помнишь?

— Господи, да ты что, принял мои слова всерьёз? Я же просто… я же…

— Не нервничай, — спокойно сказал я, слегка качнув головой. — Пока что я здесь, сижу рядом с тобой. И я никого не убью. Не-е-ет… После убийства мне прямая дорога за решётку. А боль моя никуда не денется.

Он не сводил с меня испуганного и в то же время презрительного взгляда.

— Но я очень беспокоюсь за твоё состояние, Логан, — сказал друг. — Трудно представить, как в таком дурдоме можно не сойти с ума… А ты так спокойно говоришь об этом, так что, скажу честно, я напуган.

Я усмехнулся.

— События последних недель вытянули из меня все эмоции. Всё, что мне теперь остаётся, это спокойно улыбаться.

Джеймс поднял с пола листок и молча записал третьим в списке Карлоса.

— И да, ты прости меня за эту сцену у ПенаВега, — устало произнёс я. — Мои действия совсем неожиданно вышли из-под контроля… Примерно после третьего стакана.

— Боже, я только сейчас действительно понял, о чём ты говорил, — прижав ладонь к губам, проговорил он. — Чёрт… Не представляю, что ты чувствуешь… Так что это ты меня прости, дружище. — Немного помолчав, он горько усмехнулся и добавил: — А ведь Кендалл тоже слышал твои слова. И у него на лице ни один мускул не дрогнул!

Джеймс был прав, когда сказал, что в этом дурдоме трудно было не сойти с ума, а именно дурдомом можно было назвать мою теперешнюю жизнь. Возможно, именно мои попытки сохранить остатки собственного рассудка привели меня к не совсем здоровому пристрастию к алкоголю. Только сейчас я начал действительно понимать Маслоу: в былые времена он литрами пил бренди, чтобы раствориться в алкогольном дыму и забыть то, что резало его по самому сердцу. Как глупо выходило! Прежде я осуждал то, что любую свою проблему он заливал алкоголем, а теперь я делал то же самое. Последнее время я всё чаще брал в руку стакан, потому что желал уйти от воспоминаний о нашем с Эвелин прошлом, о признании Кендалла и от мыслей о предстоящей свадьбе. В конце концов, пьяным мне было легче смотреть своей избраннице в глаза, хотя в подобном состоянии я позволял себе творить такие вещи, которые потом ещё долго не мог себе простить.