Унесенный

Это новое энергичное министерство, отличающееся от старых топорных министерств, закрытых от населения и занятых какими-то своими делами, не нашим чета. Его аппарат был молодым и общительным, назначенным из резерва перспективных руководителей. Они вертелись, одетые одинаково в черные костюмы с галстуками, как черти.

Их встретили в большом кабинете, обитом звуконепроницаемым войлоком, усевшись за свои большие лакированные столы. Никто не встал навстречу.

– Вы кто? Общественное движение? Что-то не знаем.

Гордеев удивился.

– Нас знают. Работаем уже два года, так сказать, вам же помогаем.

Те тоже удивились.

– Тогда почему вас не знаем?

– Потому что вам не нужны маргиналы, то есть общественность.

– Зарегистрированы? – раздражился староватый черт.

Было видно, им не до «независимых движений». Распределяли не снившиеся маргиналам ресурсы налогоплательщиков, называемые государственными. Это были грандиозные проекты международного масштаба, типа соединения материков Океании и Востока страны. Строительство самых длинных в мире дорог и удивительных мостов через обширные водные территории.

– Мы же народное движение!

– Вас же юридически не существует, кому мы должны помогать?

Они были уверены, что пришли просители. Просят и просят!

– Так помогите зарегистрироваться.

Староватый черт хохотнул.

– Вот когда станете силой большей, чем наша, заходите.

– Тогда вы к нам приползете! – пригрозил Лева.

– Пока мы по-настоящему заботимся о людях, а не вы. И нас не прогонят.

– Зачем вам забота о людях? – спрашивал Гордеев. – У вас планы на всю страну, а не на человека.

– Это вы о чем? – недоумевали черти. Эти непонятные маргиналы не видят свершений, от которых жизнь простых людей неуклонно улучшается. Хотя да. сейчас спад, но мы мобилизуемся.

Маргиналы не были им интересны, в широких окнах своих кабинетов они видели яркий свет ресурсоемких новостроек.

Они вышли мрачными.

– Им мы не интересны, – сказал Лева. – Нерв чиновника: не помешает ли наше Движение прочности его положения? Нет, оно ему не нужно. Они живут парадной стороной своей работы, чтобы не сбросили вниз, в непонятную массу.

Лева сожалел, что не мог привести свои доказательства в лицо чиновникам. Они не поняли бы его. Он все беды переводил на социальную систему, с которой надо бороться. Не знал других причин наших несчастий.

Гордеев возражал:

– Любая организация, система – неизбежна. Она организует глобальную работу по развитию цивилизации. Ее способна осуществить, хоть и коряво, только власть, владеющая основными ресурсами.

Тот взвивался.

– Это право силы всячески выпячивает пропаганда властных структур в борьбе против оппонентов, вытесняя их в маргиналы.

Его слова звучали убедительно. Роковое в любой системе, громоздкой и негибкой, – она меряет температуру общества, как среднюю по больнице. Это неодушевленный каркас, куда пытаются втиснуть живую человеческую активность. Закон удерживает в рамках, а эта система упраздняет человека. По своей природе не предусматривает частное лицо: оно бьется за решетками подзаконных правил. Причина равнодушия винтика-чиновника – в системе. Он боится вершины пирамиды, а не народа, еще и обозлен расхлябанностью мешающих граждан, не идущих в ногу.

Лева настаивал:

– Но что делать, если система не уходит из патриархальных времен Месопотамии?

– С роковым свойством системы можно примириться, если она будет освещена божественным светом сочувствия к запертым в ней людям.

– Возможно ли это? – не верил Лева. – Система целиком против безответственной свободы личности. Только в ее пост-реальности существует довольство трудящегося народа, радующегося на праздничных шествиях и спортивных состязаниях. Это мир государственных средств массовой информации. Они вызывают патриотическую гордость от счастья жить в чудесной стране. Государственные мероприятия дышат энергией чистого творчества на благо. Пролистни газеты, принадлежащие администрациям губернаторов краев и областей!

Он взял подшивку и стал читать заголовки. "Вас понимают, меры принимаются. Разговор по душам", «Главный закон «Город ценит ваше время. Первую помощь окажут быстро», «Столица стремится к гармоническому развитию». «На набережных станет людно», «Танцуем вместе фокстрот и румбу»…

– Разве не правда? – робко встрянул Михеев, он сидел в стороне и слушал, волнуясь, с красными пятнами на лице. – Я гуляю в парке и вижу: люди действительно пляшут. И в заголовках газет – тоже правда. Эти дела действительно делаются.

И добавил:

– А система приносит основное благо людям. Не нам чета.

Лева был задет, но презрительно отвернулся.

____

Гордеев тяжело завозился в своем скафандре, заново переживая неприятное горение внутри, и мстительно оправдывал свой побег в космос.