Unknown

Беспокойная ветренная ночь у горы Маседон сменилась тихим рассветом. Местные жители, ещё спавшие в своих латунных кроватях под шелковыми покрывалами, начинали просыпаться от звона заросших папоротником ручьёв и аромата поздноцветущих петуний. Лилии на озере полковника едва начали раскрываться, когда Майк вышел из застеклённой двери своей комнаты и пересёк мокрую от росы лужайку для крокета, где завтракал тётушкин павлин. Впервые после событий прошлой субботы, ему было почти легко на душе. В этом прекрасно устроенном мире Висячая скала и всё зловещее связанное с ней казалось дурным сном, - кошмаром, который можно рассеять.

На каштановой аллее проснулись и запели птицы. Со двора доносилось кудахтанье кур. С настойчивым весельем лаял щенок, призывая всех приветствовать новый день. Из кухни Фитцхьюбертов поднимался тонкий виток дыма – это слуга уже начал разводить огонь.

Майкл внезапно вспомнил, что не позавтракал и понадеялся, что Альберт прихватит что-то для ланча. Когда он пришел в конюшню, кучер затягивал подпругу белому арабскому пони.

- Доброе утро, - сказал Майкл с приятным британским выговором: приветствие, присущее англичанам высшего класса обращённое к кому бы то ни было до 9 утра от Бонд-стрит ⁸до Нила.

Ответ Альберта также носил особенности его класса и страны.

- И тебе, дружище! Надеюсь, ты перехватил чайку перед дорогой?

- Не важно, - ответил Майкл, чьи знания о приготовлении чая ограничивались спиртовой лампой и серебряным ситечком дома в Кембридже. – Я взял флягу бренди и спички. Видишь, мне уже кое-что известно об австралийском лесе. Может что-то ещё?

Альберт покровительственно усмехнулся.

- Ну, не помешает еда, казанок, пара кружек и складной нож. Ещё пара чистых тряпок и немного йода. Неизвестно что там можно встретить… Боже… Не будь таким чертовски расстроенным, это была твоя мысль… И два вороха соломы. Можешь привязать вот этот к своему седлу. Хэй, Лансер. По утрам ты чересчур резвый, да, мальчик? Порядок? Можем ехать.

На крутой коричневой дороге рядом с «Лейк Вью» было несколько других оживлённых домов: из труб поднимался дым – готовили воду для умываний и утреннего чая. Фитцхьюберты и их друзья представляли собой маленькую общину довольных собой, обеспеченных людей: целая россыпь докторов с Коллинз-стрит, два верховных судьи, англиканский епископ, несколько адвокатов, с играющими в теннис сыновьями и дочерьми, и получающими наслаждение от хорошей кухни, хороших лошадей и хорошего вина. Приятные приличные люди, для которых текущая англо-бурская война была самым ужасным событием со времён Всемирного потопа, а приближающийся юбилей королевы Виктории – отличным случаем отпраздновать его шампанским и фейерверками у себя на лужайке.

Двое молодых людей проехали мимо богато украшенной деревянной конюшни, перед которой со шланги мылся конюх, вызвавший восхищение Майкла как нечто «поэтичное», и полное несогласие Альберта, считавшего подобное «полной дурью». Рядом на двуколке трусцой проехал небритый молочник («на прошлой неделе в Вуденде эту бедную корову оштрафовали за слишком водянистое молоко»); горничная подметала ступеньки решетчатой веранды; гравийную дорогу окаймляли шестифутовые дельфиниумы; за изгородью вьющейся розы изо всех сил лаяла невидимая собака.

Приятная дорога неторопливо вилась между ещё тяжелых от росы спящих садов, затенённых верхними склонами горы. Полосы девственного леса проходили по правой стороне безукоризненных теннисных лужаек, фруктовых садов и грядок малины. Густые буйные сады совершенно не походили на те, которые Майкл видел в Англии. Была в них какая-то щемящая нетронутость и своего рода спокойная радость, делавшая их садами наслаждений, компенсирующими неприметную архитектуру домиков с красными крышами, что расположились среди ив, клёнов, дубов и вязов. Богатую вулканическую почву, на которой розы круглый год светились с почти тропическим великолепием, насыщали многочисленные горные ручьи, ловко переходящие где-то в заросший папоротником грот, а где-то в пруд с золотыми рыбками и раскинувшимся над ним деревянным мостом или чайную над миниатюрным водопадом. Майк был очарован этой странным образом благоприятной ко всему местности, где бок о бок росли пальмы, дельфиниумы и малинник. Не удивительно, что дядя ненавидел возвращаться в Мельбурн в конце лета.

- Жить здесь среди богачей вылетает в копеечку, - рассуждал Альберт. – Только вспомни сколько у нас прислуги в «Лейк Вью»! Я в конюшне, мистер и миссис Катлер в домике садовника, кухарка и парочка служанок в доме. Уже не говоря о чёртовом розарии и о четырёх или пяти лошадях, которые только и едят.

Майк, которого никогда не волновали финансовые расходы на жизнь в Австралии, больше интересовался цветущей клумбой за аккуратной живой изгородью с фиолетовыми и жёлтыми анютиными глазками. Их запах, долетавший до дороги, был просто идеальным сопровождением к головокружительной цветовой и световой палитре пробуждающегося дня.