Unknown

Ну, тогда, значит, ладно. Уильям немного расслабился и, сделав неосторожный глоток ужасного чая, поперхнулся и закашлялся, разбрызгивая напиток повсюду. Он все еще вытирал остатки полотенцем, когда по лестнице быстро поднялся доктор Хантер. Дэнзелл Хантер, возможно, был лет на десять старше старшей сестры – ему было где-то под тридцать, некрупного телосложения и жизнерадостный, как воробей. Увидев Вилли, он просиял, так явно обрадовавшись выздоровлению своего пациента, что Уильям тепло улыбнулся в ответ.

– Сестрица сказала мне, что тебе нужно побриться, – сказал доктор, ставя кружку для бритья и принесенный им помазок. – Очевидно, ты чувствуешь себя достаточно хорошо, чтобы размышлять о возвращении к обществу - ведь первое, что делает любой мужчина, когда свободен от социальных ограничений, – отращивает бороду. Ты уже опорожнял свой кишечник?

– Нет, но я собираюсь сделать это в ближайшее время, – заверил его Уильям. – Однако я еще не выжил из ума, чтобы выходить на улицу, выглядя как бандит… даже в уборную. Мне не хотелось бы шокировать ваших соседей.

Доктор Хантер рассмеялся, вынул бритву из одного кармана и очки в серебряной оправе из другого, водрузил последние на нос и поднял помазок.

– О, мы с сестрицей уже являемся предметом пересудов и сплетен, – заверил он Уильяма, наклоняясь, чтобы наложить пену. – Вид бандитов, выходящих из нашей уборной, только убедит соседей в их суждениях.

– В самом деле? – осторожно заговорил Уильям, изогнув рот, дабы не наглотаться мыла. – Почему же?

Вилли удивился услышанному: как только он пришел в себя, то спросил, где находится, и узнал, что Оук Гроув – это небольшое поселение квакеров. Уильям считал, что обычно всех квакеров объединяют их религиозные чувства, но с другой стороны до сих пор с квакерами он близко знаком не был.

Хантер глубоко вздохнул и, положив помазок, взял бритву.

– О, политика, – сказал он глухим тоном, желая закрыть утомительную, но тривиальную тему. – Скажи-ка мне, друг Рэнсом, есть ли кто, кому я мог бы написать, рассказать о вашем несчастном случае? – доктор прекратил брить, чтобы позволить Уильяму ответить.

– Нет, благодарю вас, сэр, я сам сообщу им, – улыбнулся Уильям. – Думаю, что смогу уйти завтра, хотя уверяю вас, что не забуду вашу доброту и гостеприимство, когда доберусь до своих... друзей.

Брови Дэнзелла Хантера немного нахмурились и губы сжались, когда он возобновил бритье, но спорить он не стал.

– Надеюсь, вы простите мою любознательность, – сказал доктор спустя некоторое время, – но куда вы собираетесь направиться отсюда?

Уильям колебался, не зная, что ответить. На самом деле он не решил, куда идти, учитывая плачевное состояние его финансов. Лучшим выходом, пришедшим ему в голову, стала мысль о том, что он может отправиться в Маунт Джосайя, на свою собственную плантацию. Он не был уверен, но думал, что должен находиться на расстоянии сорока или пятидесяти миль от нее. И если Хантеры смогут дать ему немного еды, то Вилли полагал, что сможет добраться туда за несколько дней, максимум неделю. И как только он доберется, то получит возможность переодеться, получить приличную лошадь, оружие и деньги и, таким образом, возобновить свое путешествие.

Перспектива заманчивая. Хотя для этого нужно было раскрыть свое присутствие в Вирджинии - и предоставить существенное объяснение, поскольку в округе все знали не только его самого, но и то, что он военный. А уж оказаться в окрестностях одетым, как он сейчас...

– В Роузмаунт живут несколько католиков, – неуверенно заметил доктор Хантер, вытирая бритву о сильно потрепанное полотенце. Уильям удивленно взглянул на него.

– Да? – осторожно спросил он. Почему, к дьяволу, Хантер говорит ему о католиках?

– Прошу прощения, друг, – извинился доктор, увидев его реакцию. – Ты упомянул о своих друзьях... И я подумал...

– Вы подумали, что я... – озадаченность прервал толчок понимания, и Уильям рефлекторно пошарил рукой по груди, естественно, не обнаружив ничего, кроме изношенной ночной рубашки.

– Вот они, – доктор быстро наклонился, чтобы открыть ящик с постельным бельем у подножия кровати, и выпрямился, держа деревянные четки в руке. – Мы должны были снять их, конечно, когда раздевали тебя, но сестрица спрятала их для сохранности.

– Мы? – спросил Уильям, хватаясь за это в качестве способа отдалить расспросы. – Вы... и мисс Хантер... раздевали меня?

– Ну, больше здесь никого нет, – извиняющимся тоном ответил доктор. – Мы были вынуждены опустить тебя голым в ручей, в надежде подавить лихорадку. Ты не помнишь?

Уильям помнил что-то, но смутно, и отнес воспоминания об окружившем его холоде и ощущении утопления, скорее, к своим лихорадочным снам. Мисс Хантер не была частью этих воспоминаний – к счастью или к сожалению.

– Я не мог нести тебя в одиночку, – серьезно объяснил доктор. – Ну, и соседи... Но я использовал полотенце для сохранения твоего достоинства, - поспешил он заверить Уильяма.