Unknown

– Ежегодное Собрание в Филадельфии – самое большое и влиятельное, – сказала она. – Ты прав: Друзья воздерживаются от насилия, и стараются либо его избежать, либо покончить с ним. А что относительно революции – Ежегодное Собрание в Филадельфии молилось и обдумывало этот вопрос, и посоветовало, что путь мудрости и мира явно лежит в примирении с материнской страной.

– Вот как, – заинтересовался Уильям. – Значит, все квакеры в колониях теперь лоялисты, вы это имеете в виду?

На миг ее губы сжались.

– Так советует Ежегодное Собрание. Но, как я говорила, Друзей направляет Дух, и каждый должен поступать так, как Дух ему подсказывает.

– А ваш брат был вдохновлен говорить в пользу революции? – хоть и с недоверием, но Уильям изумился: доктор Хантер совсем не выглядел подстрекателем.

Рейчел чуть наклонила голову, как будто кивнула.

– В пользу независимости, - поправила она.

– По-моему в разграничении этих двух понятий отсутствует логика, – заметил Уильям, приподнимая одну бровь. – Каким образом независимость может быть достигнута без насилия?

– Если ты думаешь, что Дух Божий непременно логичен, ты знаешь Его лучше, чем я.

Пробежав рукой по влажным волосам, Рейчел нетерпеливо смахнула их с плеч.

– Дэнни сказал, что ему стало совершенно очевидно: свобода, будь то индивидуальная или свобода страны, – это дар Божий, и он ясно понял необходимость присоединиться к борьбе, чтобы завоевать и сохранить ее. И тогда нас исключили из Собрания, - вдруг закончила она.

С закрытыми ставнями в комнате было темно, но Уильям видел лицо Рейчел в неярком свете притушенного очага. Последние слова сильно ее взволновали: губы сжались, и в глазах виднелся блеск, который выдавал набежавшие слезы, хотя Рейчел твердо решила не плакать.

– Я так понимаю, это очень серьезно – быть исключенными из Собрания? – осторожно спросил Уильям.

Не глядя на него, Рейчел кивнула. Подняв брошенное влажное полотенце, она неторопливо его разгладила и сложила, явно пытаясь подобрать слова.

– Я говорила тебе, что моя мама умерла, когда я родилась. А спустя три года умер отец – утонул во время наводнения. Мы с братом остались совсем одни. Но местное Собрание позаботилось о том, чтобы мы не голодали, и у нас была крыша над головой – пусть даже и дырявая. На Собрании встал вопрос, как Дэнни сможет зарабатывать. Я знаю, он боялся, что ему придется быть погонщиком или сапожником. Чтобы стать кузнецом, ему кое-чего недостает, - добавила она, слегка улыбнувшись, несмотря на свою серьезность. - Но он бы сделал это... чтобы прокормить меня.

Однако вмешалась судьба. Один из Друзей взял на себя труд найти для сирот Хантеров каких-нибудь родных и после некоторой переписки обнаружил дальнего родственника родом из Шотландии, но в настоящее время проживающего в Лондоне.

– Джон Хантер, благослови Бог его имя, – известный врач, так же, как и его старший брат, который является акушером самой королевы, – несмотря на свои демократические принципы, мисс Хантер произнесла это с некоторым благоговением, и Уильям уважительно кивнул. – Он поинтересовался способностями Денни, и, услышав положительные отзывы, организовал для брата поездку сначала в Филадельфию, где он, живя в одной квакреской семье, поступил в медицинский колледж. А потом мистер Хантер даже пошел на то, что пригласил Дэнни в Лондон, чтобы самолично обучать его.

– И правда, большая удача, – заметил Уильям. – А вы как же?

– Ох, я... Меня взяла одна женщина в деревне, – ответила Рейчел с торопливой небрежностью, которую Уильям про себя отметил. – Но Дэнзел вернулся, и поэтому, разумеется, я веду его хозяйство, пока он не женится.

Не поднимая взгляда от колен, Рейчел пальцами собирала полотенце в складочки. Отблесками бронзы на ее темных каштановых волосах то и дело мелькал свет от огня.

– Та женщина... она была очень хорошей. Она заботилась о том, чтобы я научилась, как вести хозяйство, готовить, шить. Чтобы я... знала, все, что необходимо знать женщине.

Рейчел посмотрела на него с какой-то странной прямотой на серьезном лице.

– Думаю, ты не понимаешь, – проговорила она, – что это значит – быть исключенным из Собрания.

– Полагаю, это нечто вроде того, как если бы тебя вышибли из полка. Позор и огорчение.

На мгновение ее глаза сощурились, но Уильям говорил серьезно, и Рейчел поняла это.

– Собрание Друзей – это не только братство славления. Это... общность сознания и сердца. Огромная семья в какой-то степени.

И для юной женщины лишиться ее собственной семьи?

– А быть исключенной, значит... Да, понимаю, – тихо произнес Уильям.

Ненадолго в комнате воцарилось молчание, нарушаемое лишь звуками дождя. Уильяму показалось, что где-то вдалеке прокричал петух.

– Ты говорил, что твоя мать тоже умерла, – Рейчел посмотрела на него, ее темные глаза смягчились. – А твой отец жив?

Уильям покачал головой.

– Вам покажется, что я излишне драматизирую, – сказал он. – Но это правда – мой отец тоже умер прямо в тот день, когда я родился.

Рейчел удивилась.