Unknown

– В самом деле. Он был практически на пятьдесят лет старше моей матери. Когда он услышал о том, что она умерла, р-рожая меня, у него случился апоплексический удар, и отец мгновенно умер.

Уильям разозлился, ведь он теперь редко заикался. Но Рейчел не заметила.

– Так ты тоже сирота. Мне жаль тебя, – тихо произнесла она.

Чувствуя неловкость, Уильям пожал плечами.

– Что ж. Своих родителей я не знал. Но родители у меня были. Сестра моей матери стала мне мамой – во всех отношениях. Сейчас она тоже умерла. А ее муж... Я всегда думал о нем, как о своем отце, хотя между нами нет кровной связи.

До Вилли дошло, что слишком много рассказывая о себе, он вступил на весьма зыбкую почву, и, прочистив горло, он постарался перевести разговор к менее личным темам.

– Ваш брат. Как он собирается... э-э... осуществить то, что ему открылось?

Рейчел вздохнула.

– Этот дом... Он принадлежал кузену нашей матери – бездетному вдовцу, который завещал дом Дэнзеллу. Однако когда он узнал, что нас исключили из Собрания, то написал, что собирается изменить завещание. Но так случилось, что он подхватил страшную горячку и умер до того, как смог это сделать. Но, разумеется, все его соседи знали... о Дэнни... Вот почему...

– Понимаю.

Уильям подумал, что, хотя Господь и не слишком логичен, но Он, кажется, сильно заинтересован в Дэнзелле Хантере. Однако Вилли решил, что будет не слишком вежливо об этом говорить и выбрал другое направление для вопросов.

– Вы сказали, что дом продан. Значит, ваш брат...

– Он отправился в город, в суд, чтобы подписать купчую на дом, и позаботиться о козах, свиньях и курах. Как только это будет сделано, мы... уедем, – Рейчел заметно сглотнула. – Дэнни намеревается присоединиться к Континентальной армии в качестве хирурга.

– И вы поедете с ним? Станете бивачной спутницей?

Уильям говорил с некоторым неодобрением: многие солдатские жены – или любовницы – действительно «следовали за барабанами» – по сути, присоединяясь к армии со своими мужьями. Сам он бивачных спутниц почти не видел, поскольку в военной кампании на Лонг-Айленде таких попросту не было. Но он слышал, как его отец время от времени говорил о таких женщинах, и чаще всего с жалостью: это не жизнь для изящной девушки.

Услышав неодобрение, Рейчел вздернула подбородок.

– Разумеется.

На столе лежала длинная деревянная шпилька: должно быть, Рейчел вытащила ее из волос, когда снимала чепец. Теперь она закрутила свои влажные волосы в узел и решительно воткнула в него шпильку.

– Итак, – произнесла мисс Хантер. – Ты поедешь с нами? Только до тех пор, пока сочтешь это удобным, – быстро добавила она.

Вилли рассматривал эту идею со всех сторон все то время, пока они разговаривали. Определенно, такая договоренность будет весьма полезной для Хантеров – чем больше группа путешественников, тем безопаснее. И было очевидно, что доктор, что бы там ему ни открылось, – совершенно не воин. Уильям думал, что и ему самому будет некоторая польза от этого. Хантеры хорошо знали местность, тогда как он – нет. А мужчина, который путешествует в группе, особенно в компании с женщиной, гораздо менее приметен, и гораздо менее подозрителен, чем тот, кто идет один.

И еще до него вдруг дошло, что, если Хантер собирается присоединиться к Континентальной армии, значит, Уильяму может представиться возможность подобраться к силам Вашингтона настолько близко, чтобы собрать ценную информацию о них. А это может стать хорошей компенсацией его потерянной книжицы с контактами.

– Да, конечно, - сказал он и улыбнулся мисс Хантер. – Отличное предложение!

Внезапно сквозь ставни показалась вспышка молнии, и практически сразу же раздался удар грома, от звука которого оба сильно вздрогнули.

Уильям сглотнул, чувствуя, что в ушах все еще звенит. Резкий запах молнии прожег воздух.

– Я очень надеюсь, – сказал Вилли, – что это был знак одобрения.

Рейчел не засмеялась.

ГЛАВА 40

БЛАГОСЛОВЕНИЕ ПРЕСВЯТОЙ ДЕВЫ И АРХАНГЕЛА МИХАИЛА

МОГАВКИ ЗНАЛИ ЕГО под именем Таенданегеа – Две Ставки. Для англичан он был Джозеф Брант. Когда Йен жил у могавков, то много слышал об этом человеке – причем, под обоими именами. Его всегда интересовало, как Таенданегеа удается насколько хорошо балансировать на предательски зыбкой почве между двумя мирами. «Может, это как мост? – подумалось вдруг. – Перекинутый из одного мира в другой? Узкий мостик, вокруг которого кишмя кишели хищные и острозубые летающие головы?» Йену хотелось бы посидеть как-нибудь с Джозефом Брантом возле костра и спросить его об этом.

И вот теперь он направлялся прямиком в дом Бранта – но не для того, чтобы вести с ним беседы. Росомаха говорил, что Солнечный Лось, покинув Снейктаун, присоединился к Бранту, а его жена ушла вместе с ним.

– Они в Унадилле, – сказал Росомаха. – Наверняка все еще там. Таенданегеа сражается на стороне англичан, ты знаешь. Он ведет разговоры с тамошними лоялистами, пытаясь убедить их присоединиться к нему и его людям. Их называют «Добровольцами Бранта».