Unknown

Между ними повисло молчание. Йен отвернулся, но, слыша ее дыхание, ощущал ее присутствие. Цветущая. Нежная. Он чувствовал, как она смягчается и все больше открывается. Эмили оказалась права, что не пошла с ним в сад. Здесь, рядом со своим сыном, игравшим в грязи возле ее ног, безопасней. По крайней мере, для нее.

– Ты пришел, чтобы остаться? – спросила она наконец, и Йен покачал головой.

– Я уезжаю в Шотландию, – ответил он.

– Ты возьмешь жену среди своего народа, – в этом слышалось облегчение, но и сожаление тоже.

– А твой народ больше не мой? – спросил Йен, в нем вспыхнула ярость. – Белую кровь ведь вымыли из моего тела в реке... Ты была там.

– Я там была.

Эмили долго глядела на него, изучая лицо. Скорее всего, она больше никогда его не увидит. И Йен задумался: хотела ли она запомнить его или просто искала что-то в чертах лица?

Последнее. Подняв руку, чтобы он подождал, Эмили вдруг повернулась и исчезла в доме.

Девчушка побежала за ней, не желая оставаться с незнакомцем, но мальчик остался, ему было интересно.

– Ты Брат Волка?

– Да, так и есть. А ты?

– Люди зовут меня Диггер.

Детское прозвище, которое используют для удобства до тех пор, пока истинное имя не проявит себя каким-нибудь образом. Йен кивнул, и несколько минут они рассматривали друг друга с интересом, но без всякой неловкости.

– Та, кто мать матери моей мамы, – вдруг сказал Диггер, – она говорила о тебе. Со мной.

– Правда? – удивился Йен.

Должно быть, это Тевактеньонх. Великая женщина, глава Женского Совета в Снейктауне... Та, кто отослала его из племени.

– Тевактеньонх все еще жива? – полюбопытствовал Йен.

– О, да. Она старше, чем сами горы, – серьезно ответил маленький мальчик. – У нее только два зуба осталось, но она все еще может есть.

Йен улыбнулся.

– Это хорошо. Что она говорила обо мне?

Мальчик нахмурился, припоминая слова.

– Она сказала, что я ребенок твоего духа, но я не должен говорить этого моему отцу.

Йен ощутил, будто слова ударили его – жестче, чем предыдущие тычки, которыми отец ребенка наградил его, и мгновение не мог произнести ни слова.

– Да, я тоже думаю, что ты не должен ему этого говорить, – произнес Йен, когда слова снова к нему вернулись. Он повторил это по-могавски, на случай, если мальчик не понимал по-английски, и ребенок спокойно кивнул.

– Смогу я быть с тобой когда-нибудь? – спросил он, почти не интересуясь ответом. На каменную стену выбежала погреться ящерка, и мальчик переключил внимание на нее.

Йен заставил себя говорить спокойно.

– Если я буду жив.

Сощурившись, мальчик глядел на ящерицу, и маленькая правая рука чуть шевельнулась. Но до рептилии слишком далеко, и мальчик это понимал. Он посмотрел на Йена, который стоял ближе. Не двигаясь, Йен бросил взгляд на ящерку, затем, снова на мальчика, и между ними возникло взаимопонимание. «Не двигайся», – предупредил Йен глазами, и мальчик, казалось, перестал дышать.

Раздумывать в таких ситуациях не стόит. Даже не вздохнув, Йен метнул руку, и существо тут же попалось – напуганное и дрожащее.

Мальчишка захохотал и запрыгал, ликуя и хлопая в ладошки, затем потянулся за ящерицей, которую взял с величайшей концентрацией, сложив руки так, чтобы животное не смогло сбежать.

– И что ты с ним сделаешь? – улыбаясь, спросил Йен.

Мальчик поднес ящерку к лицу, сосредоточенно ее разглядывая, и задумчиво насупил брови.

– Я дам ему имя, – произнес он, наконец. – Тогда он станет моим и благословит меня, если я снова его увижу.

Он приподнял ящерицу, и они, не моргая, глаза в глаза, смотрели друг на друга.

– Тебя зовут Боб, – наконец объявил мальчик по-английски, и с величайшей церемонностью опустил ящерицу на землю. Боб спрыгнул с его ладошки и исчез под поленом.

– О-очень хорошее имя, – серьезно проговорил Йен. Его ушибленные ребра болели от желания засмеяться, которое пропало в следующий момент, когда отворилась дальняя дверь, и из нее вышла Эмили, держа на руках сверток.

Она подошла к нему и показала – почти таким же манером, каким он сам только что показывал ящерку Диггеру – запеленатого младенца, привязанного к специальной доске-переноске, в которой индианки носят малышей за спиной.

– Это моя вторая дочка, – с застенчивой гордостью произнесла Эмили. – Выберешь для нее имя?

Взволнованный, Йен легко коснулся руки Эмили и взял переноску к себе на колени, с любопытством разглядывая крошечное личико. Эмили не могла бы оказать ему большей чести, ведь это станет вечным знаком тех чувств, которые она когда-то к нему испытывала... Возможно, все еще испытывает.

Но пока он смотрел на маленькую девочку, – та в ответ тоже изучала его круглыми серьезными глазами, вбирая в себя некое новое явление в своем окружении – в нем обосновалась уверенность. Йен не оспаривал ее и не отрицал: она просто была.