Unknown

Чисто машинально я начала было говорить: «Держите ногу в чистоте», – но прикусила язык. Проститутке приходилось целыми днями ходить пешком без обуви и чулок по дикой местности – по камням, грязи и ручьям, – либо жить в грязных вонючих лагерях, где повсюду валялись кучи фекалий, оставленных людьми и животными. Подошвы её ног были твёрдыми, как рог, и чёрными, как грех.

– Найдите меня через пару дней, – вместо этого сказала я и подумала: «Если сможете». – Я осмотрю ногу и сменю повязку.

«Если смогу», – размышляла я, взглянув на заплечный мешок в углу, где хранила свои истощающиеся запасы медикаментов.

– Спасибо вам большое, – произнесла проститутка, садясь и осторожно ставя ногу на землю.

Судя по коже ног, она была довольно молода, хотя по её лицу этого не скажешь. От голода и переутомления на обветренной коже появились морщинки. От недоедания скулы заострились, а рот с одной стороны, где не было зубов, провалился, – они у неё либо сгнили, либо ей их выбил клиент или другая проститутка.

– Ты тут побудешь ещё немного, а? – спросила она. – У моей подруги вроде бы зуд.

– Я буду здесь по крайней мере до утра, – заверила я её, поднимаясь на ноги и подавляя стон. – Присылайте подругу, я посмотрю, что смогу сделать.

Наша группа ополчения встретилась с другими бригадами, образовав большой отряд, и в последующие дни наши пути стали пересекаться с остальными повстанческими формированиями. Мы сталкивались с осколками армий генерала Шуйлера и генерала Арнольда, которые тоже двигались на юг по Гудзонской долине.

Мы по-прежнему шли целый день, но стали чувствовать себя в относительной безопасности, чтобы спать ночью, и, поскольку армия обеспечивала нас продовольствием, – пусть нерегулярно, но еда была, – ко мне начали возвращаться силы. Обычно дождь шёл по ночам, но сегодня он зарядил на рассвете, и мы несколько часов тащились по грязи, пока не показалось какое-то укрытие.

Войска генерала Арнольда разграбили фермерскую усадьбу и сожгли дом. Сарай с одной стороны сильно обуглился, но огонь погас, не успев поглотить строение.

Порывистый ветер продувал постройку насквозь, поднимая и кружа соломенную труху и сор, трепля наши юбки и заворачивая их вокруг ног. Изначально пол внутри был дощатый: я видела отпечатавшиеся в земле линии от досок. Фуражиры забрали их на дрова, но, слава Богу, они не разрушили сам сарай, поскольку это потребовало бы слишком больших усилий.

Здесь укрылось несколько беженцев из Тикондероги, до сумерек появятся и другие. Мать с двумя маленькими измученными детьми спала, свернувшись у дальней стены: её муж устроил их здесь и ушёл искать еду.

«Молитесь, чтобы не случилось бегство ваше зимою или в субботу…» (Евангелие от Матфея, глава 24:20, – прим. пер.)

Я проводила проститутку до двери и стояла, глядя ей вслед. Солнце сейчас касалось линии горизонта; возможно, ещё час будет светло, но вечерний ветер уже шевелил верхушки деревьев: ночь, приближаясь, шелестела своими юбками. Я непроизвольно поёжилась, хотя было ещё довольно тепло. Но старый сарай выстыл: ночи стали пронизывающе холодными. Не сегодня-завтра мы проснёмся от заморозков на почве.

«И что тогда? – спросил встревоженный голосок, обитавший в глубине души. – Что будет, если действительно похолодает?»

– Тогда я надену вторую пару чулок, – пробормотала я. – Замолчи!

«Истинная христианка несомненно отдала бы запасные чулки босой проститутке», – заметил ханжеский голос моей совести.

– И ты тоже молчи! – сказала я. – У меня будет уйма возможностей проявить себя как христианка позже, если нужда припрёт. Осмелюсь сказать, что половине беженцев нужны чулки.

Я задумалась, удастся ли мне помочь подруге проститутки, если та всё-таки придёт? «Зуд» мог оказаться чем угодно: от экземы или коровьей оспы до гонореи, хотя, учитывая профессию женщины, скорее всего – чем-то венерическим. В Бостоне в моё время это, вероятно, была бы простая молочница. Как ни странно, здесь она почти никогда не встречалась. Размышляя об этом на досуге, я предположила, что этому способствует почти повсеместное отсутствие нижнего белья. Вот тебе и плата за достижения цивилизации!

Я вновь взглянула на заплечный мешок, подсчитывая, что у меня осталось и как это можно использовать. Изрядное количество повязок и корпии. Горшочек с мазью из горечавки для часто встречающихся ссадин и ранок. Небольшой запас самых полезных трав для настоек и компрессов: лаванда, окопник, перечная мята, семя горчицы. Каким-то чудом у меня сохранилась коробка с корой хинного дерева, которой я разжилась в Нью-Берне, – я подумала о Томе Кристи и перекрестилась, но отогнала от себя мысли о нём: ему ничем не помочь, а насущных проблем здесь и сейчас было предостаточно. Два скальпеля, которые я забрала у умершего лейтенанта Стактоу (он стал жертвой лихорадки в дороге), и мои серебряные хирургические ножницы. Золотые акупунктурные иглы Джейми – их можно использовать для лечения других, правда, я понятия не имею, в какие точки их вводить, если только речь не идёт о морской болезни.