Unknown

Когда прибыли оказались под угрозой, более высокая заработная плата и расширение государственных услуг первыми попали под атаку правых — в Великобритании и по всему Глобальному Северу. Профсоюзы Великобритании начали последнюю крупную волну стачек, которая достигла своего пика в 1979 году. Увы, этого было недостаточно.

Все ожидания рабочих отправились на помойку, когда в том же году к власти пришло самое правительство Маргарет Тэтчер: самое правое и консервативное правительство со времён войны. Прилив сменился отливом: капитал решил, что пора разорвать свой послевоенный договор с рабочими — и свернуть государство всеобщего благосостояния.

Одна за другой, все реформы 1970-х годов, были отменены или ужаты до того минимума, который правое правительство хотело видеть в области здравоохранения.

Норман Фаулер, госссекретарь по вопросам здравоохранения в правительстве Тэтчер, в 1982 году распустил районные органы здравоохранения одним росчерком пера, не дав им даже шанса интегрироваться в местные органы власти. Год спустя Фаулер устранил консенсусное управление, о котором мы говорили, и возвратил менеджерам право лично принимать решения, назвав эту политику «обычным управлением».

Общественные советы по здравоохранению протянули на два десятилетия дольше и были упразднены в Англии только в 2003 году, — но хоть им и позволяли как-то существовать, они так и остались непонятным органом, говорильней с размытыми функциями.

RAWP (рабочие группы по распределению ресурсов) сохранили букву уставов, но фактические принципы, лежащие в их основе, вскоре были изменены — на этот раз уже Новыми лейбористами, а не консерваторами. Под руководством премьера-лейбориста Тони Блэра те показатели, которые раньше помогали в планировании, постепенно мутировали в целевые показатели эффективности для руководства.

В течение 80-х годов НСЗ постепенно пропитывалась духом бизнеса. Он не пришёл из ниоткуда: некогда маргинальные идеологи правых давно объясняли все недостатки НСЗ неправильным расходованием бюджетов и отсутствием «выбора» у пациентов. Но, хотя проблемы плохого обслуживания и долгого ожидания и были реальными, опасения по поводу «выходящих из-под контроля» бюджетов были в основном сфабрикованы. Напротив, НСЗ была сильно недофинансирована.

В 1948 году расходы на здравоохранение составляли жалких 3% ВВП, а к 80-м годам они увеличились лишь до 6%. В то же время Франция тратила на здравоохранение около 9% ВВП, а Германия — 8%. Таким образом, британская НСЗ была и остается сравнительно дешёвой. Даже в 2014 году Великобритания потратила на здравоохранение лишь чуть более 9% ВВП, что всё ещё ниже среднего показателя по странам Глобального Севера. Для сравнения, рыночная система здравоохранения в США потребляет почти вдвое больше, 17% ВВП. И при этом по-прежнему оставляет без внимания миллионы людей. Казалось бы, это ли не образец экономической неэффективности?

Контраргумент правых — что бюджета, даже очень большого, никогда не хватает на всё — прямо скажем, не впечатляет. Среди государств, входящих в Организацию экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), бюджеты на здравоохранение оставались относительно стабильными у всех стран — за исключением одной, которая поддерживает преимущественно частную систему.

Но даже 6% ВВП, по мнению правых, были слишком большим и жирным куском экономики, который давал слишком мало возможностей для получения прибыли… Вопли правых о контроле за расходами были только прикрытием для действий медицинских корпораций, которые выигрывали от любой приватизации, даже если в частные руки будут проданы лишь отдельные части НСЗ.

Правда, на пути к открытой приватизации НСЗ стояло серьёзное препятствие: НСЗ регулярно возглавляла списки самых уважаемых общественных институтов по мнению британских избирателей. Даже неолиберальной революционерке Маргарет Тэтчер, выступая на съезде собственной (sic!) Консервативной партии в 1983 году. пришлось пообещать, что «в наших руках НСЗ в безопасности». Но все понимали, что это пустые слова: упорная идеологическая борьба против государства всеобщего благосостояния, дополненная крайне правым правлением Тэтчер, не оставляли людям особых иллюзий — и к 1988 году, когда она объявила, что намерена всерьез заняться НСЗ, всем уже было всё ясно.

Три года спустя Джон Мейджор, преемник Тэтчер на посту премьер-министра, представил самую большую реформу в истории НСЗ: «внутренний рынок». Консерваторы не могли выставить НСЗ на продажу — и они нашли способ внедрить рынок в саму НСЗ. Результат предсказуем: ни рыба ни мясо.