Unknown

Главное изменение было названо «разделением покупателя и поставщика». До этой реформы для любого дальнейшего лечения — от анализа крови до замены тазобедренного сустава или пересадки печени — врач направлял пациента в местную больницу или клинику. НСЗ платила врачу и финансировала больницу, так что деньги между ними в явном виде не передавались. Теперь же больницы и клиники стали «продавать» услуги на своеобразном «внутреннем рынке», почти как Sears во второй главе. Они стали поставщиками. Врачи, местные органы здравоохранения и другие учреждения НСЗ, в свою очередь, стали покупателями, которые «покупают» эти услуги от имени своих пациентов.

В 90-е годы на смену послевоенному согласию между лейбористами и консерваторами, сложившемуся вокруг полезности планирования и общественных служб, пришел новый межпартийный консенсус — построенный на идее эффективности рынка в качестве средства распределения ресурсов*

* прим. переводчика: Как видно, наши перестроечные публицисты с их «невидимой рукой рынка» были далеко не оригинальны...

Говорят, что Маргарет Тэтчер называла Тони Блэра «своим самым большим достижением» (Блэр был избран премьер-министром в 1997 году и был первым премьером-лейбористом с 1970-х годов). Номинально левоцентристское, на деле это было правительство рыночников, ориентированных на союз с бизнесом. Неудивительно, что оно работало над углублением рыночной реформы, начатой консерваторами (правда, на тот момент — только в Англии, поскольку в Шотландии, Уэльсе и Северной Ирландии НСЗ имела большую самостоятельность и во многом от рыночной реформы отказалась).

В английской НСЗ «покупатели», которые теперь назывались «комиссионерами», стали полностью независимыми от НСЗ, тем самым снимая с правительства ответственность перед избирателями за всё, что происходит внутри НСЗ.

Наряду с введением новых рынков внутри НСЗ, новые лейбористы создали ряд новых учреждений, таких как «Монитор» и Комиссия по качеству ухода, которые должны были выступать регуляторами на этих рынках.

Почти всегда такие независимые «экспертные» структуры формально были государственными органами, а не рыночными агентами, и напоминали в этом независимые центральные банки различных государств или Европейскую комиссию. Тем не менее, их возникновение существенно ослабляло обязанности государства перед избирателями — несмотря на то, что формально они были частью государства.

Но «государственные организации» и «демократически управляемые организации» — эти множества совпадают далеко не всегда. Государственная собственность сама по себе не равна демократической собственности; и, как показывают рыночные реформы НСЗ, государственная собственность может даже не значить, что здравоохранение не будет продаваться как товар. Система, которой управляло государство, теперь выглядела совсем не так, как задумывалось: она стала раздробленной, фрагментарной.

Дверь, ведущая к полной рыночной трансформации НСЗ, был открыта. Но сложившаяся после 2010 года коалиция консерваторов и либеральных демократов под руководством Дэвида Кэмерона распахнула её настежь. Закон о здравоохранении и социальной помощи, проведенный ими в 2012 году, разрешил доступ на «внутренний рынок» НСЗ чисто коммерческим «поставщикам» и внедрил конкуренцию в подписание контрактов на само «комиссионирование» — то есть, на то, кто будет подписывать другие контракты.

К этому времени даже Британская медицинская ассоциация — та самая организация врачей, которая изначально боролась с Беваном, чтобы сохранить пространство для частного бизнеса и профессиональных привилегий — встала на путь реформ, которые стали бы точкой входа для медицинских корпораций, чтобы сначала выбрать наиболее прибыльные секторы НСЗ, а затем подмять их под себя.

Уже в первые годы после такого капремонта, более 10% от общего объема расходов НСЗ пошло на контракты с коммерческими поставщиками.

Против рынка

История НСЗ с 1990-х годов — не только про конфликт между планированием и рынками. Это ещё и напоминание, что для того чтобы рынки существовали, их нужно сначала создать, а потом поддерживать — и это хорошо понимают неолибералы, которые именно это и делают. Рынки — творение рук человеческих. В самом деле, рассказанная Адамом Смитом предыстория о том, как смелые неолитические люди занимались бартером, настолько же точна, насколько миф о райском саде, где люди жили вместе с динозаврами. Рынки далеко не всегда естественны и неизбежны. Зачастую рынки — это запланированные учреждения.

НСЗ — прекрасный пример того, как это бывает. Потребовались большие и сознательные усилия, чтобы сделать его таким недемократичным: системой, где сила твоего голоса зависит только от размера твоего кошелька. Не говоря уж о хаосе и нерациональности, порождаемой рынками...

Три десятилетия спустя НСЗ стала похожа на неуправляемую машину для раздачи денег — и чем меньше в нём остаётся системного планирование, тем сильнее это сходство.