Unknown

Постепенно темная экспансия блокируется. Я обращаюсь с просьбой к соседу, он поставил машину так, что мешал и мне парковаться. Он уже сидел в машине, я попросил его отъехать буквально на пол-метра, сосед мог сделать это абсолютно без проблем, за секунды. Возражать герой не стал, он как раз куда-то собирался, и просто молча уехал. Но перед этим посмотрел на меня таким пустым странным взглядом, что запомнилось надолго. Это полное отсутствие эмоционального сострадания. В его представлениях я значим для него лишь как помогающий ему во всем простак. Но в данном случае речь-то об этом не шла. Ему почему-то не сказали: «О как круто и раскованно вы поставили машину где попало, вы настоящий bad boy, образец для подражания». А наоборот, возразили. И в итоге его восприятием мои представления попросту исключены из сферы его интересов как принципиально тупиковая ветвь. Ибо и потребить не с руки, экспансия не получается, и разрушать возможностей особо нет. Да и блокировка уж начинается, можно сказать это и есть первые звоночки. Когда хулигана в школе впервые отчитывают на педсовете, он смотрит именно так. О чем совещаются все эти граждане? И такой взгляд – отражает принципиальную позицию непринятия невыгодных представлений.

Постепенно темная экспансия блокируется все больше, и герой начинает действовать все больше с оглядкой, вплоть до этапа сохранения имеющегося масштаба эмпатии. И вот герой, раньше он был похож на лирического поэта. А теперь он – мрачный нервный тип, косящийся по сторонам. Нервный в эмоциях, не спутайте с инстинктами. И темные герои в своей среде вполне находят описание такому состоянию. «Подрованный», «на вариантах».

Теперь он хозяйствует в имеющемся масштабе представлений о страсти, то есть пытается перенаправить все процессы территории на себя. Другим же, кто находится на данной территории – пытается мешать это делать. На земле, в сообществе темных героев представления о страстях зачастую называют понятиями, и герои интригуют друг с другом в эмоциях, создавая хитро заплетенные конструкции представлений. А иначе говоря, «грузят» друг друга. В представлениях каждого героя все блага – ему. Но теперь рядом с ним такие же герои, а у них-то представления в свою пользу! И вот они начинают выяснять между собой, кто с кем не поздоровался, чья очередь есть шоколад, кто стоял спиной к кому и так далее. Однако ситуация не ограничивается просто спором в распределении благ. Каждый-то стремится себе все взять. И поэтому они стараются найти якобы «ошибки» в представлениях другого. И за эту ошибку тот, другой, должен отдать все блага. Темные герои обожают обвинять других в том, что они поступают неверно, не по их эмпатичным представлениям.

А в целом, каковы теперь черты эмоциональных представлений? О, они уже далеко от внешне благообразных представлений начала предыдущего этапа, разрушающего хаоса все больше. Герой все также хочет показать представления, желательно получше, чтобы успешно хозяйствовать. Но они уже явно отмечены жуткой печатью хаотичного распада. Так, герой подмигивает, но он уже слишком нервный, охвачен страхом потерять свою территорию, да и разрушающего хаоса немало, поэтому подмигивание превращается в разбойничью угрожающую гримасу а эмоциональные движения задиристы, нервозны и экономны. Да и в целом, страсти – извращаются! Но этот упадок темные герои видят лишь друг в друге. И вот один герой другому говорит: «Что ты прихорашиваешся, словно курица в теплую погоду?». А тот ему: «Что ты сказал? Ты ответишь за это по полной». Ну и дальше начинается дележ представлений.

Мечты у героя на этапе сохранения выглядят соответственно. Это мечты о подтасовках в свою пользу, об успешном хозяйствовании. «Эх, а вот если бы ко мне подошли такие двое шкафа, а я им так – обнажаю грудь резко-резко: глядите, я на колчаковских фронтах воевал, был ранен! И они ко мне – со всем уважением сразу! А что если прийти на рынок и обвинить продавца, что товар испорчен? И теперь часть лотка – мне даром! Что? Нет, почему только сегодня? Всегда. А может подсунуть недругу колбасу в его запасы, и обвинить в краже?» Кстати, не забывайте, что качества опеки – это еще и житейские события. Мечтает такой герой «приглашу недруга на застолье, он придет – а я тут сижу с корешами, что покрепче, и указываю ему на соседний стол, отдельный, похуже. Сказав таким образом, какого я о нем мнения. И чтобы я подошел к велосипедисту и – раз его долой на землю. А он – ничего в ответ. А я: боишься – значит уважаешь!».