Unknown

Когда родился Мурад, армия СССР номинально оккупировала страну. На самом деле они контролиро­вали Кабул и несколько других городов, но в сельской местности они подвергались постоянным напа­дениям моджахедов, поддерживаемых ЦРУ и Пакистаном.

По мере того как Мурад рос, Афганистан менялся. В 1989 году Советская Армия ушла из страны, из­далека поддерживая коммунистическое марионеточное правительство под руководством пуштунского лидера по имени Мохаммад Наджибулла.

Пуштуны, крупнейшая этническая группа Афганистана и вторая по величине в Пакистане, на протя­жении сотен лет, возможно, даже тысяч, были наиболее значимыми действующими лицами на полити­ческой и военной арене Афганистана, имея долгую историю войн против других этнических групп Афганистана, других пуштунов, Советского Союза, Великобритании, Соединенных Штатов и даже, по мнению многих антропологов, Александра Македонского и Чингисхана (многие хазарейцы утвер­ждают, что являются потомками Чингисхана и его вторгшейся монгольской армии).

После ухода советских войск из Афганистана Наджибулла попытался отречься от своего коммунизма и принять афганский и исламский национализм, но он был отвергнут другими пуштунскими воена­чальниками и моджахедами, которые сражались с правительственными войсками Наджибуллы, а за­тем друг с другом. На протяжении 90-х годов на большую часть Афганистана опустилась пелена все­общих насильственных беспорядков.

Для Саеда Али Мурада, который сейчас имеет докторскую степень в области международных отноше­ний и преподает в австралийском университете, эти великие события стали открытием и закрытием его школы.

- Безопасность на местном уровне в значительной степени зависела от местных субъектов, и общинам приходилось вести переговоры с этими местными субъектами, - говорит он. - Иногда вооруженная группа устанавливала охрану, и это означало стабильность и защищенность, и, как правило, у них не было идеологической оппозиции школам.

- Иногда охраны не было вообще, а иногда мы ходили в школу, когда шли бои между двумя вооружен­ными группировками, а над головой летали ракеты. Это было частью жизни.

Безопасность для хазарейцев была местной обязанностью. Это было верно для большинства этниче­ских, племенных и подплеменных групп в большинстве районов Афганистана, но особенно это было верно для хазарейцев. С их отличительными монгольскими и тюркскими чертами лица и уникальным диалектом они не могли избежать ужасных погромов и массовых убийств, просто смешавшись с дру­гой общиной.

Хазарская деревня Мурада жила рядом с общиной пуштунов, и хотя эти две общины часто конфликто­вали, когда дело касалось социальных вопросов, таких как женское образование, права женщин и ме­дицинская практика, в основном у них были мирные и функциональные отношения.

- Отношения между двумя группами были ограничены, например, очевидно, что между группами нет браков, но у нас были деловые связи и, я бы сказал, была также дружба, - говорит Мурад.

Независимо от общительности, хазарская община чувствовала себя в большей безопасности, когда жила под защитой сильного и сплоченного хазарского ополчения. По словам Мурада, в середине 1990-х годов этого чувства безопасности не хватало, поскольку "Хезбе вахдат", основное хазарское ополчение, потерпело ряд поражений на полях сражений, и границы хазараджата начали рушиться.

Хазарейцы боялись резни, и они были далеко не единственными. В тот период в Афганистане почти не было закона. Дороги между городами часто принадлежали вооруженным ополченцам, которые по­стоянно сражались за контроль с другими ополченцами. Налеты на поселки были обычным явлением; то же самое касалось карательных и произвольных артиллерийских обстрелов.

Социальных служб было мало, смерть была неизбежна, и, как и в большинстве районов Афганистана, закон АК-47 был единственным, что имело значение.

Именно в этой обстановке из Пакистана и южного Афганистана начала появляться группа исламских ученых и студентов-религиоведов, получившая название "Талибан" (буквально "студенты" или "уче­ные").

Эта сила в значительной степени воспринималась как позитивная в Афганистане, даже хазарейцами. Да, Талибан был преимущественно пуштунской силой, но считалось, что их пуштунская идентич­ность подчинена их моральной идентичности, которую они носили как знак почета.

Когда они впервые появились, группа сделала заявления о том, что они прибыли не для межконфес­сиональной войны и даже не для исламских чисток, а для установления мира, законности и порядка для всех афганцев. Они утверждали, что не заинтересованы в самостоятельном управлении, вместо этого заявив, что создадут безопасность и закон, а затем сформируют правительство национального единства, восстановив в должности афганского короля, который был свергнут в 1973 году.

- У них был действительно романтизированный образ, - говорит Мурад. - Они были просто студента­ми, которые были сыты по горло кровопролитием и анархией в стране. Одной из метафор, которые ис­пользовались в то время, было то, что они были "белыми ангелами".