Unknown

Если предполагается, что "сильные", скорее всего, будут непримиримы или, в лучшем случае, будут торговаться (с точки зрения их большей власти) за псевдокомпромиссы в принятии решений, то в каком смысле критическая эвристика предлагает теоретическое обеспечение для практического применения "эман- ципаторной" повестки дня, определяемой как улучшение практики дискурсивной рациональности? (Хабермас "разрешил" вопрос об основании дискурсивной рациональности, предположив, что (трансцендентальный) интерес человека к освобождению записан как историческая возможность в нашем виде (ср. Romm, 1991, pp134-144). Ульрих, заново открыв смысл этого разрешения, вскрыл осиное гнездо, в котором гнездятся аномалии!)

Аномалия 1 (внутренняя генерация). Теоретическое утверждение: Лишь меньшинство граждан когда-либо будет движимо дискурсивным разумом и готово к его применению. Конкурирующее теоретическое утверждение: Улучшение ситуации в направлении формирования более дискурсивной рациональности в человеческих отношениях возможно благодаря вмешательству критической теории. Предлагаемая область для пересмотра предпосылок:

Какой взгляд на человеческие склонности подразумевает данная теория? Почему и когда "власть имущим" становится неудобно обслуживать те или иные интересы?

Теперь продолжим рассмотрение моральной проблемы, поднятой Ульрихом в связи с возможностями критического исследователя вмешиваться или выступать посредником при встрече заинтересованных сторон, имеющих, как ему кажется, разные интересы.

 

ВОЗМОЖНОСТИ ДЛЯ МОРАЛЬНОГО ВМЕШАТЕЛЬСТВА?

Бабуроглу (1992) проливает свет на этот вопрос, по-новому интерпретируя позицию Ульриха и рассматривая ее актуальность в различных контекстах. Он утверждает, что с точки зрения позиции Ульриха (как он ее интерпретирует), в определенные моменты от дознавателя требуется приостановить представление о том, что встреча между заинтересованными сторонами может привести к "...взаимно согласованному и желаемому представлению, из которого следует исходить или к которому следует стремиться" (1992, с. 286). [Приостановка понятия взаимности согласуется с предположением Ульриха о том, что во многих контекстах интересы не всех могут быть удовлетворены - взаимное согласие на основе предполагаемой общности интересов или даже на основе подлинных компромиссов трудно/невозможно достичь (ср. Ulrich,

1983, p393; 1988, p424; и обсуждение Ромма - 1995: раздел 6)]. Но какова практическая цель этой теоретической позиции? Аргумент Бабуроглу в этом отношении состоит в том, что теоретическое отстранение от понятия достижимого взаимного согласия между заинтересованными сторонами с определенными интересами может привести интервенциониста к рассмотрению путей продвижения вперед, позволяя заинтересованным сторонам "отказаться от контроля" (1992, p287).

Таким образом, Бабуроглу утверждает, что на определенном этапе необходимо разрабатывать методологии, которые "позволяют сдаться" (контролю). Цель состоит в том, чтобы помочь людям (всем заинтересованным сторонам) отказаться от стремления к контролю и ввести тему освобождения, которая "...показывает, как можно устранить угнетение во многих аспектах проектирования и управления социальными системами" (1992, с. 287). Критическое участие здесь направлено на то, чтобы "...попытаться улучшить состояние человека в условиях высокой конфликтности, особенно в тех, которые имеют тенденцию вызывать затяжные и, по-видимому, неразрешимые споры" (1992, с. 288).

Важно, что Бабуроглу называет споры "очевидно неразрешимыми", подразумевая тем самым, что если дать людям возможность отказаться от контроля, то возможна форма взаимной подотчетности. (Baburoglu - 1992, p287 - отличает это от ориентации на консенсус, но не рассматривает далее, что может подразумеваться под "...освобождением от гармонии и ориентацией на консенсус". Более подробно об этом говорится в McKay and Romm, 1992, pp124-126; Romm, 1994(a), pp333-336; и Romm, I 994(b), pp25-27).