Unknown

Изложение Бабуроглу того, как может осуществляться методологическое вмешательство в случаи, казалось бы, непроходимых позиций в обществе, несколько отличается от того, на чем настаивает Ульрих, утверждая, что возможны ситуации, когда неизбежен конфликт между различными группами клиентов (1983: 393). Именно в таких случаях, как утверждает Ульрих, дознаватель/интер-венционист обязан "поддерживать" обездоленных как "ключевых" клиентов. Однако именно в этот момент возникает проблема того, что может повлечь за собой такое вмешательство. С этической точки зрения проблема может быть решена путем указания на то, что, по словам Грегори (1993, с. 207), "...ожидается, что процесс приведет к чистому повышению удовлетворенности участников системы". Однако остается открытым вопрос о том, каким образом теоретически можно убедить "благополучных" договариваться о путях продвижения вперед с теми, с кем (по мнению Ульриха) они находятся в непримиримом конфликте. Другими словами, как должен осуществляться "процесс", на который указывает Грегори, после того, как был установлен неизбежный/непересекаемый конфликт? Как Ульрих надеется привлечь различные заинтересованные стороны?

Аномалия 2 (внешняя).Теоретическая предпосылка: При неизбежном конфликте интересов критический дознаватель/интервент должен поддерживать ключевого клиента (которого он/она в качестве наиболее ущемленного), чтобы помочь продвинуть дискуссию к подлинному консенсусу/переговорам. Плохая новость: если существует конфликт интересов и люди ориентированы на удовлетворение заранее определенных интересов, они вряд ли "найдут" (путем аргументации) решение, к которому будут чувствовать себя морально обязанными. Призыв к людям (включая тех, кто считает себя более влиятельными, и тех, кто считает себя менее влиятельными) двигаться к

Справедливые "решения" подразумевают, что они не могут быть ориентированы исключительно на интересы.

Тексты Ульриха неоднозначно относятся к вопросу о том, как различные заинтересованные стороны

может стать приверженцем проекта создания более дискурсивной рациональности. В некоторых моментах своей работы он, кажется, утверждает, что это возможно:

"...обеспечить [теоретически?] обеим сторонам равные позиции для разумного диалога; каждая сторона, если только она откажется от догматического или циничного использования пограничных суждений, может теперь аргументировать свою позицию и добиваться взаимопонимания относительно предпосылок и последствий планирования, выдвигая свои собственные веские основания, т.е. "факты" и "ценности", способные к консенсусу, такие как экзистенциальные потребности всех людей, экологические знания, этические принципы, принципы конституционной демократии и так далее" (1991, pll3).

Эта линия аргументации находит отклик в его утверждении (1994, pp31132), что:

"Важно... чтобы мы предоставили им [участникам] инструменты, необходимые для аргументации своих проблем в аутентичной, откровенно субъективной, но, тем не менее, убедительной форме. ... Я считаю, что такие институциональные механизмы, как ячейка планирования, могут предоставить обычным гражданам, а также экспертам и проектировщикам возможность потренироваться в том, что я называю критически-эвристическими дебатами".

Ульрих, по-видимому, полагает, что можно убедить людей (включая тех, кого он называет "циниками") двигаться к "взаимопониманию" на основе аргументов, которые ведут к созданию некой консенсусной арены для принятия "справедливых" решений. Тем не менее неясно, как его утверждения в этом отношении согласуются с его настаиванием на том, что на практике (диалогический) процесс может оказаться под угрозой из-за склонности людей торговаться за позицию, отвечающую их интересам. (См. также аномалию 2 выше).

Иногда Ульрих призывает к нормативному перевоспитанию "элиты", чтобы обосновать свою уверенность в том, что в случаях неизбежного конфликта между "клиентскими группами" можно апеллировать к этическим и демократическим принципам (1983, с. 404-405). Таким образом, он говорит о возможности "...интернализации внутри элиты, посредством образования или аккультурации, ценностей, которые необходимо продвигать". Он говорит о надежде сформировать у элиты "мировоззрение", которое может прийти в "...соответствие с общественными интересами" (1983, с. 404). Он также говорит о "...повышении уровня сознания" элиты (1983, с. 405). Означает ли это, что, по его мнению, склонность людей к псевдодиалогу и сделкам в защиту своих интересов может быть ослаблена с помощью нормативного образования? Другими словами, является ли эта тенденция заученным поведением, которое может быть изменено с помощью альтернативных процессов обучения - таких, которые сосредоточены на развитии норм дискурса и позволяют людям отказаться от того, что Бабиироглу называет "менталитетом контроля"? (см. также Romm and Romm, 1987; и Romm, 1994(b), pp25-27).