Unknown

Шавки из желто-блакитного кодла потеряли раз и на­всегда свою социальную базу и вместо того, чтобы быть вершителями судеб Украины, в отчаянии искали богатых и сильных вершителей своей судьбы. Эти коты с обре­занными когтями годами сидели подле своих берлинских хозяев и мурлыкали им на ухо бесконечные сказки о минувшей славе и о том, с какой сердечной тоской ожи­дает украинский парод их возвращения. Однако достаточ­но было первому гитлеровскому солдату войти на Украи­ну, чтобы вместо покорных улыбок увидеть глаза людей, пылающие ненавистью. Оккупанты сеяли на своем пути смерть и разрушения, надеясь взрастить страх, но вместо страха они пожали бурю. Они пришли на Украину с би­ноклями Цейса, но и с биноклями Цейса ходят ощупью по стране, где все живое дышит беспредельной ненави­стью к чужакам. Игра в бутафорию оказалась ненужной, а шуты из желто-блакитного балагана — излишним бал­ластом.

Но есть еще одна причина, в силу которой Гитлер держит в черном теле своих лакеев. Аппетит немецких империалистов дошел до такой стадии, когда эти хищни­ки не желают уже ни с кем делиться награбленным. Они идут теперь походом не только против народных масс за­воеванных ими стран. Норвежский рыбак потерял нацио­нальную независимость и хлеб, но одновременно его ХО­ЗЯИН- потерял с приходом гитлеровцев и свой корабль. Французского рабочего оккупанты вывезли на каторжные работы в Германию, в Германию же вывезено и завод­ское оборудование — собственность французского промы­шленника. Польского батрака немцы оторвали от родной земли и принудили работать в имении прусского помещи­ка, но и его вчерашний хозяин — польский помещик — уже не помещик, он слоняется за оградой своей усадьбы, где пирует новый ее владелец — немец.

Маркс когда-то писал: «Чем далее на восток, тем бур­жуазия подлее», а мы могли бы еще от себя добавить — «и глупее». Львовские шепаровичи и луцкие * в сентяб­ре 1939 года искали защиты в Кракове под черным омо­

фором * гестапо. В июле 1941 года они возвратились во Львов, возобновили свои «маслосоюзы» *, а через не­сколько месяцев были вынуждены отдать все это в не­мецкие руки. Бандеры и мельники * из кожи лезли вон, чтобы шпионством и диверсией проложить гитлеровским полчищам путь на Украину, а когда со временем протя­нули руку, прося подачку за верную службу, гестаповцы за эту же руку повели их туда, куда Макар телят пе гонял. Галицийские фабриканты мыла и папиросных гильз мечтали когда-то о толстенных пакетах акций и ди­ректорских кабинетах в металлургической промышленно­сти Запорожья, а сегодня этим новоиспеченным жителям Краковского «генерал-губернаторства» запрещен даже въезд в восточноукраинские области. Если же и удается им попасть каким-то чудом в Киев, то там им могут пред­ложить оккупанты только одно: работу в церковном хоре или должность шпика в гестапо.

Последнее чаще всего. Гестапо ведь тоже нуждается в опытных руках, а кто же сможет превзойти в каиновой работе всех тех левицких, маланюков, донцовых, бара­нов * и барановских * — старых маститых провокаторов, заслуженных сотрудников охранки, австрийской К-штел- ле, дефензивы, сигуранцы, ветеранов немецкой «шпио- нажендинст»? *

Как известно, шпионы одеваются скромно, по-граждан­ски, и только иногда можно узнать их по гороховому пальто. Опереточные шаровары и шапка со шлыком им не подстать, меткий глаз партизана подстережет их тогда гораздо быстрее. Приходится желто-блакитному шпику мириться со своей незавидной судьбой. Лучшей он не дождется, зато может дождаться худшей, и поэтому он так судорожно, с таким упорством держится за голенища оккупанта. Он знает: стрелка на часах истории медлен­но, но неуклонно приближается к двенадцати. Его само­го, как и его хозяина, страшит час возмездия. Ведь в конце-то концов одинаково умирать — в шароварах или без них...

ПАНИ ГРАБСЬКІ -

П’ЯТА КОЛОНА ГІТЛЕРА

Польський народ втретє відзначає роковини конститу­ції 3 травня * в умовах німецької окупації. Ось уже ско­ро три роки, як цей народ провадить розпачливу бороть­бу за своє існування. Західні, найбагатіші райони Польщі гітлерівці приєднали до Німеччини, виселивши звідтіль переважну більшість польського населення. Селян позба­вили землі, віддавши її німецьким поміщикам і колоні­стам. Польську мову заборонили, за розмову по-польсько­му на вулиці карають з усією жорстокістю, на яку тіль­ки можуть спромогтися гітлерівські садисти. Тут, як і в генерал-губернаторстві, щодня виконуються масові смерт­ні вироки, на шибеницях і від куль німецьких конвойних команд гинуть щоранку десятки і сотні патріотів.

Краківський генерал-губернатор Франк поставив собі за мету онімечити польський народ, а тих, що чинити­муть опір його панам, винищувати фізично. Сотні тисяч польських робітників і селян вивезені до Німеччини, там натаврувалп їх літерою «П» на_} рукаві і погнали на ка­торжні роботи. Польську молодь масово стерилізують, польськими дівчатами наповнюють солдатські борделі. Університети й середні школи ліквідовано, а їх примі­щення перетворено в катівні гестапо і казарми.