Unknown

Кроме того, Адольф Гитлер не только мелкий буржуа, он также и мелкий вор. Мелкий потому, что не умеет заметать следы за собой. Что бы эта тирольская лиса ни делала, какими бы хитростями ни пользовалась, она ни­когда не сумеет скрыть свой порядком-таки потрепанный хвост.

Известно, какой внезапной «любовью» воспылал Адольф Гитлер к богу на рассвете 22 июня 1941 года. Вторгшись на наши земли, немецкие солдафоны, опьянев­шие от крови замученных ими женщин и детей, поспешно разыскали православного священника, силой приволокли его в церковь и принудили править службу за «христо­любивое» воинство Гитлера. Хотя от начала войны прошло уже шестнадцать месяцев, гитлеровцы все еще устраи­вают комедии с торжественной службой в соборах, а не­мецкое радио не перестает прославлять Гитлера, как бо- гоугодника, который якобы несет «слово божие» на без­божную советскую землю...

Для чего все это делается — известно. Тупице Гитлеру кажется, будто хриплое песнопение его полицейских в той или иной церкви затмит в памяти советских людей все безграничие преступлений, которые совершили и по­вседневно совершают над ними немецкие оккупанты, столопу Гитлеру кажется, что священник на немецкой

службе блудливыми словами «о кесаре и боге» сможет превратить советских людей в покорных овец, в послуш­ных, безвольных существ, которые будут склоняться перед сапогом иноземца-тирана.

Конечно, все это вовсе не мешает Гитлеру грабить и разрушать наши церкви, наши величественные памят­ники старинной архитектуры, как, -например, Ново-Иеру­салимский монастырь в Истре. И не только это. В то время как в некоторых церквах оккупированной Украины немецкие комедианты с минами святош бьют себя перед алтарем в грудь, их дружки в других местах Украины, в Центральной и Западной Европе совершают зверскую рас­праву пад христианским духовенством.

В оккупированных немцами странах Европы, да и в самой Германии, христианская церковь переживает при­теснения, каких она не помнит со времен римского импе­ратора Нерона *. Она имеет уже легион мучеников, которые предпочли отдать жизнь, чем покориться фашист­ской своре. Человечество никогда не забудет мужествен­ного немецкого священника Неймюллера, пламенного трибуна, который в годы самого страшного фашистского террора призывал с амвона верующих быть до конца пре­данными идее братства народов. Когда Неймюллера аре­стовало гестапо, он еще имел возможность спастись. От него требовали только одного: чтобы он покорился свастике. Но Неймюллер не покорился. Неймюллер пред­почел мученическую смерть в гитлеровском концлагере позорной службе врагу человечества.

С гордо поднятой головой погиб от пуль гитлеровских палачей чешский епископ Павлик, мужественно умирали за свой распятый на свастике народ священники Польши.

До отказа набиты немецкие концлагери священниками Норвегии п Франции. Ждут в тюрьмах приговора голланд­ские священники, арестованные за то, что отказались слу­жить молебны за победу гитлеровской орды над Страной Советов. Весь мир с уважением прислушивается к голосу епископа Лиона, к голосу, исполненному благородного возмущения против мерзостной политики гитлеровского лакея Лаваля.

Ни виселицы, ни расстрелы, ни садистские издеватель­ства в концлагерях и застенках гестапо не сломили духа лучших представителей духовенства Европы и оккупиро­ванных советских районов, не бросили их под ноги раз­

нузданных фашистских варваров. Более того, эти нечело­веческие притеснения только укрепили в лучших служи­телях церкви волю к сопротивлению, волю к непримири­мой борьбе с гитлеризмом.

Кровавый маньяк Гитлер, получив из рук немецких плутократов власть над немецким народом, хотел превра­тить церковь в свое послушное орудие; он был даже не прочь самого себя объявить новым богом. Но двери церкви со стуком захлопнулись перед самым его носом. Он мог некогда заставить немецких церковных звонарей бить в колокола после его мошеннических «триумфов». Но сердце колокола — холодное, не человеческое сердце, не принесло оно Гитлеру счастья... Сейчас он перелил эти колокола на пушки для немецкой армии, но и пушки эти не отдадут Гитлеру последнего посмертного салюта. Они будут молчать в час смерти бандита, как будут молчать и те немногочисленные колокола, которые уцелели от гит­леровской «мобилизации ресурсов». Но зато тогда заго­ворит многоязычная Европа, тогда заговорит наша Украи­на и весь наш советский народ. Семья народов-победи­телей заговорит о совместно пережитых страданиях, о днях великих подвигов и великой человеческой страсти, порождаемой только благородной любовью.

Это будут слова людей, умевших любить свободу с такой же страстью, с какой умели они ненавидеть ее врага.

БОТОКУДЫ