Unknown

Они были пьяны. До изумления. Без четверти пять утра, а эти солдаты - он все еще не знал, сербы они или мусульмане - направлялись сражаться с врагом, и по их венам текла сливовица.

Он затаил дыхание, когда первый солдат вошел в зону поражения Дэйва. Затем в нее вошел следующий солдат, и за ним следующий. Чарли думал, что напряжение убьет его. Достаточно было, чтобы кто-нибудь из команды подумал, что он обнаружен, и все было бы кончено. Правила НЗ в этом отношении ясны: любой человек имеет право использовать свое оружие и начать стрелять, если он хотя бы подозревает, что игра окончена.

В предрассветной прохладе Чарли слышал хруст гравия под их сапогами и звяканье пуль в бандольерах с патронами. Он проследил за ними взглядом, когда они отошли на три, может быть, на четыре метра.

Хотя бы один стон Ника или малейшее проявление недисциплинированности со стороны кого-либо из них, и начнется стрельба. Он подумал, что Глен все еще зажимает рукой рот раненого, но не осмелился посмотреть. Он не осмеливался дышать.

Зайти так далеко, чтобы попасться кучке поддатых придурков, было самой жестокой иронией, какую только можно вообразить. Только в Боснии, твердил ему разум, только в проклятой Боснии...

А затем, так же быстро, как и наступил кризис, все закончилось. Чарли понял, что все шестеро солдат покинули позицию. Они ушли.

Облегчение было временным.

До посадки вертолета оставалось всего пятнадцать минут, и Чарли не мог позволить себе ждать, пока солдаты отойдут за пределы слышимости. Он двинулся вперед, убедился, что вокруг никого нет, и махнул всем возвращаться на дорогу.

Теперь оставалось только одно, бежать по дороге - вперед, вперед, вперед, пока они не доберутся до ВПП. Тоби поддерживал Ника здоровой рукой, и они бежали так быстро, как только могли.

Именно Глен был первым, кто услышал его. Поначалу неразборчивый, приглушенный окружающей местностью, шум двигателей и несущих винтов вскоре стал узнаваем безошибочно. Внезапно, примерно в километре впереди, вертолет вынырнул из-за холма и начал снижаться к лесному массиву. Хотя он летел с выключенными огнями, он был достаточно большим, чтобы его можно было разглядеть как неясный силуэт на фоне склона холма.

С их подтверждающим сигналом или без него, французы решили действовать по-своему и все равно садились в долине. Хуже того, они пришли чертовски рано.

Прежде чем недоверие улеглось, и прежде чем все последствия произошедшего успели подорвать его решимость, Чарли обратился ко всем, кто был рядом с ним.

На фоне шума снижающегося вертолета Чарли развернул посреди дороги свою карту и позвал Глена вперед. Затем он позвал Ричардсона.

В другое время и в другом месте пилот, возможно, заколебался бы, но сейчас Ричардсон знал, что от него требуется. Он не колебался. Чарли провел лучом фонарика по карте.

- Мы не успеваем к вертолету, - прокричал он, перекрывая шум.

Каким-то образом ему удалось сохранить видимость ровного тембра своего голоса.

- Ник, - сказал он, прикрыв рот ладонями, чтобы пилот мог его слышать, - посмотри на карту и проверь местность вокруг нас. Выбери альтернативное место для посадки. Где-нибудь поближе к нашему местоположению. Где-нибудь, где ты, как пилот, мог бы приземлиться, как бы тесным это место не выглядело на карте. Мне не нужно говорить тебе, что у нас мало времени, Ник, так что поторопись, приятель. Действительно поторопись.

Кстати, о давлении.

Все взгляды устремились на пилота. Ричардсон, который никогда не летал на вертолете на действительной службе, но который знал все о головокружительных последствиях взрыва ракеты с тепловой головкой самонаведения в днище его самолета, заставил себя сосредоточиться на слабо освещенной топографии карты.

В воздухе повисла паника, но паника контролируемая. Такая, которая бьется в мозгу, как птичка в оранжерее. Ричардсон почувствовал это. Они все почувствовали. Самым простым вариантом было бы сесть, сказать "к черту все", а затем направиться в ближайший лес, молясь о том, чтобы найти место, где можно было бы залечь на дно до следующей ночи, а потом и до следующей, и до следующей за ней.

Но многие люди рисковали своими шеями, чтобы вытащить их отсюда сегодня вечером. Не нужно было быть архиепископом или ветераном главного подразделения специального назначения Великобритании, чтобы понять это. Ричардсон знал, что ситуация требовала от них сделать этот последний шаг - шаг, о котором всегда просит полк, когда твой разум и твое тело кричат, что ты больше не можешь, если у них был хоть малейший шанс вернуться домой. Позади него началась бурная деятельность: Рэй начал собирать основные компоненты спутникового комплекса связи.

Тоби развернул антенну и направил ее в небо. Ему нужно было точно установить ее, чтобы поймать спутник, но азимут и угол возвышения, даже глубокой ночью, были навсегда запечатлены в его мозгу. На мгновение шум от этой деятельности сбил Ричардсона с толку. Но затем он нашел в себе силы собраться.

- Дайте мне пару секунд, - вот и все, что он сказал.

- Ноль Браво, Ноль Браво, это Ноль. Проверка радиосвязи, прием.