Unknown

Мэйнваринг, конечно, нам не поверил. Он кипел от злости, и я мог понять почему. Пол вокруг него был усеян сигнальными ракетами, линеметами, дымовыми шашками, светошумовыми гранатами и холостыми патронами.

- Черт возьми, - сказал Кейт, каким-то образом ухитрившись не улыбнуться, - кто-нибудь здесь поблизости сказал "Аламо"?

Мы отвели их в шахту и показали, где мы заложили бомбу. Несмотря на то, что они могли видеть чертову штуковину в нише, Мэйнваринг отказывался верить, что это было взрывное устройство, поэтому Кейту пришлось пойти и забрать ее для него. Чуть раньше я чуть не рухнул к центру земли, и я решил, что настала его очередь. Надо отдать должное Кейту, он, даже не дрогнув, шагнул в пустоту, прошаркал по выступу и вернул бомбу обратно. С безупречным самообладанием он вложил ее прямо в протянутые руки Мэйнваринга, под пристальными взглядами его солдат.

Я не знаю, как много Бергстром знал о нас, но, как я уже сказал, почти уверен, что он знал гораздо больше, чем показывал. Последовала неловкая секунда или две молчания, пока я быстро возвращал себя в настоящее. У меня было нехорошее предчувствие, что таким образом он хотел сказать мне, что сделка с пилотами вертолета вот-вот будет расторгнута.

Четко и несколько выспренно он произнес:

- Сержант, позвольте мне сказать вам, что я знаю этого человека, этого майора, и он - абсолютный засранец, позор для всех нас. Ваш полк оказал норвежским вооруженным силам большую услугу, когда показал, что он облажался. Как я уже сказал, мои соотечественники рады помочь вам здесь, в Боснии. Это меньшее, что мы можем сделать. Однако, возможно, есть одна вещь, о которой я мог бы попросить вас взамен.

- Конечно, сэр. Все, что угодно.

Я все еще не мог прийти в себя от неожиданности.

- Присмотрите за моими людьми, сержант, потому что, если случится худшее, вы можете быть уверены, что они обратятся к вам, чтобы вернуть их домой.

- Конечно, - сказал я, стараясь не выглядеть таким ошеломленным, каким себя чувствовал. - Можете на это рассчитывать.

После удовлетворения от сделки с вертолетом последовало разочарование. Следующий день мы провели, обсуждая план действий со Свеном и его командой. Хотя полет был сопряжен с риском, норвежцы, казалось, были так же искренне рады этому, как и мы.

Мы предоставили детали стыковки между норвежским "Белл" 412 и "Си Кингом" королевского военно-морского флота экипажам, участвовавшим в полете. Мы были просто пассажирами. Согласно плану, мы должны были зависнуть высоко над Маглаем, когда "Си Кинг" зайдет туда и высадит патруль эскадрона "D". При малейшем намеке на проблему наша задача, как группы поддержки, была прибыть туда и разобраться с ней.

Как и было запланировано, в 18:00 я позвонил Джеймсу, чтобы узнать, готовы ли мы к выходу. Я не видел причин, почему нет. Небо было в самой темной точке месячного цикла, и погода была хорошей. Была густая облачность, но большая ее часть, казалось, находилась выше той высоты, на которой мы летели: около трех тысяч метров. Как только я услышал голос Джеймса, я понял, что возникла проблема.

- В чем дело? - спросил я.

- Мы только что узнали. На сегодняшний вечер опубликована директива о запрете полетов, - сказал он. - Ни одному самолету НАТО или ООН не разрешается пролетать над Боснией, по крайней мере, в течение следующих двенадцати часов. И в ответ на твой следующий вопрос, приятель, нет, я ни хрена не понимаю, что происходит.

- Так когда же все это возобновится? Я имею в виду миссию.

- Я не знаю. Завтра у нас должны быть еще какие-то новости. А пока продолжай улыбаться.

Позже я пошел и поговорил с пилотами. Я застал Свена, его бортстрелка и борттехника, которые обдумывали приказ о запрете полетов. До них это тоже только что дошло. Они сказали мне, что это происходит не в первый раз, но до сих пор никто не понял, в чем дело. Поскольку теперь они были вовлечены в это больше, чем когда-либо, они предположили, что приказ, возможно, был введен из-за изменения картины угрозы. Наиболее вероятным объяснением было то, что сербы или хорваты перебросили в этот район новую ЗРК. За кружкой-другой чая мы обдумали этот сценарий, размышляя, как это может повлиять на нашу миссию, прежде чем разойтись по палаткам. Мы все надеялись, что завтра нам повезет.

На следующий день я первым делом связался с Джеймсом. Новостей о отмене запрета полетов по-прежнему не было. Нам оставалось только подождать и посмотреть, что произойдет в тот вечер.

Чтобы я перестал считать минуты, ко мне подскочил Кев с предложением. Он рассказал мне, что они с Дугом общались с одним доктором, действительно хорошим парнем, который отзывался на удивительно ненордическое имя Томми. Рассказывали, что Томми был настолько впечатлен познаниями Кева и Дуга в медицине, что пригласил их посетить - или скорее, поучаствовать - в некоторых из его операций. Я не совсем уверен, что почувствовал бы облегчение, увидев, как кто-то из этих двоих вводит мне обезболивающее перед тем, как отправиться на отсчет, но, как бы то ни было, именно ими они и стали: анестезиологами Томми.