Упадальщики. Отторжение

Осторожно развернувшись, чтобы встать лицом к лицу с сестрой, Альгрид выровнял спину и полминуты просто смотрел ей в глаза. Никогда до этого он не приветствовал её так холодно и враждебно. Он не произнёс ни слова. Он не встретил её своей особенной улыбкой, посвящённой только ей одной. Он просто стоял, уставившись на неё с завистью и злобой. Затем, его рука игриво проделала несколько гротескных жестов. Так когда-то размахивали своими ловкими руками экзотического вида фокусники, которые при каждом волшебном действе говорили: «Трах-тибидох-тибидох». У Альгрида вместо маленького милого кролика апогеем фокуса стала большая уродливая опухоль на нижней челюсти.

– Ой…ужас…ты что?! – вскрикнула Ромуальда от неожиданности.

Альгрид молчал. С помощью языка примитивных, но вполне понятных жестов, он пригласил её разделить с ним обед за общим столом, как было заведено у них дома в сказочные времена, когда главой семьи был их отец.

Ничуть не стесняясь неприглядной картины, жалким персонажем которой был он сам, Альгрид ел свою порцию супа, как мог. Со знанием дела и вынужденной сноровкой, указательным пальцем он проталкивал в глотку то, что мог прожевать, а остальное выбрасывал в ещё одно специальное «отходное» ведёрко, расписанное его авторскими узорами. Лолита была рядом и помогала ему преодолеть каждый неловкий момент, словно мать, опекающая своё дитя.

– Как видишь, так и живём, – сказала она, обращаясь Ромуальде, что явно не понравилось Альгриду.

– Вижу. Это ужасно. Это безнадёжно. Это меня убивает.

Услышав ответ сестры, Альгрид горько заплакал. Это было окончательное подтверждение его поражения, к которому никто из них не был готов. Ромуальда отказывалась верить в то, что видела. Так плакать мог кто угодно, но только не Альгрид. Душераздирающее зрелище подспудно наталкивало её на куда более страшную мысль о том, что ему было бы лучше умереть.

Альгрид не мог сдержать своей обиды на Ромуальду за то, что она не была рядом с ним с момента, как он стал провозглашённым смертником. Ему было стыдно, что именно таким его видят любимые люди. Но добило его всеобъемлющее понимание собственного положения. Он нуждался в помощи самого слабого человека из всех, с кем ему приходилось иметь дело за сорок лет его многогранной жизни. Некогда желая быть достойным покровителем Лолиты, он сам попал под её откровенно неудачное покровительство. Не успев ей дать ничего стоящего, он невольно отнимал единственную ценность, которая у неё оставалась – драгоценное время, отданное Лолитой в жертву его болезни. Альгрид возненавидел Ромуальду и Лолиту в равной степени за то, какими они были, а себя за то, что продолжал всё так же сильно их любить, тем самым, усугубляя собственную муку.

Теряя самообладание, он стал неразборчиво кричать:

– Иг-и-и а-уи огс-юг-а-а, и оп а-я е-е и-и-геу ипя икак-га-а-а.

Эти слова оказались неразборчивыми по форме, но вполне понятными и конкретными по сути. Ромуальде не потребовалось времени для осознания и постороннего разъяснения того, как и куда она была послана. Однако оскорбительное послание Альгрид адресовал им двоим. Единственным условием была готовность кого-то из них принять это на свой счёт.

– Ты ещё попросишь у меня прощения! – крикнула Ромуальда в ответ, после чего сразу же ушла, громко хлопнув всеми дверьми, что были на её пути.

Она сбежала от ненависти брата и бессилия Лолиты, мысленно отрекаясь от единственных людей, которых считала своими.

Глава 11. Багровый занавес

В ночь с 3 на 4 мая, Ромуальда встала с постели и покинула свой дом. У неё случился приступ сомнамбулизма – далеко не первый, но беспамятство никогда не уводило её дальше спальни.

Не чувствуя холода и боли, босиком, сбивая нежные ступни в кровь она прошла семь кварталов, признанных самыми опасными в пределах Старого Света. Иногда к ней возвращалась некая ясность относительно происходящего, но она продолжала путь, доверяя неизвестной силе, ведущей её вперёд. Ничто не чинило ей препятствий. Пространство словно очистилось на короткое время от вещей и людей, несущих потенциальную опасность и уязвимая сомнамбула в тоненькой ночной рубашке пронеслась незамеченной «охотниками» из запутанных и людных даже в глухую ночь улиц 35 района. Дорогу ей освещала убывающая луна, но это была всего лишь красивая картина. Мистика, таившая возвышенный смысл, в котором не было нужды. Дорогу к Альгриду Ромуальда могла отыскать даже в кромешной тьме.

Дверь в его квартиру была открытой. Именно такой бывает своевременная и важная мистика. Оказавшись на месте, Ромуальда не видела последствий того, что там произошло, поскольку взор её не был сознательным. Открытые глаза безжизненно смотрели сквозь пространство и событие. Следуя по велению незримой силы, она сразу же направилась к ванной комнате, где на полу, в луже крови, лежали Альгрид и Лолита.