А вот мы этого не понимаем. Мы не понимаем того, как можно, торжественно провозгласив основной идеей Манифеста всепобеждающую силу разума и научного знания, тут же опускаться на зыбкую почву утопий, мифов, фантастических грез и пустых мечтаний и на этом хлипком фундаменте возводить здание Будущего. Эта удивительная двуликость, противоречивость Манифеста имеет единственное объяснение, которое было приведено выше: перед авторами Манифеста при его написании, в основном, стояла одна цель – упаковать в современную привлекательную обертку старую как мир идею о мировом господстве. Их изначально утопическое предложение о создании Всемирного Парламента как реально действующего института представительской власти в мировом масштабе и есть неоспоримое доказательство того, что главной целью Манифеста, ясно проглядывающей через его густой гуманистический туман, является внедрение в массовое сознание людей всего мира мысли о необходимости появления на земле системы транснациональной власти, разумеется, со штаб-квартирой на все той же Уолл-Стрит. И трогательная забота о неимущих, социально незащищенных изгоях общества является всего лишь ширмой, прикрывающей истинные намерения авторов. Тем более что в мире уже существует международная организация, призванная осуществлять опеку над социально неблагополучным населением земного шара – Юнеско, и при желании можно всегда расширить ее влияние, структуру и состав работников до необходимых планетарных размеров.
Гуманизм с самого начала не являлся самоценной «вещью в себе», а всегда служил утилитарным целям технического сопровождения каких-то основных идей и идеологий, специальным инструментом, приспособлением, с помощью которого эти идеологии было бы легче водрузить на царственный трон. Так, в самом начале своего появления на свет гуманизм был призван либерализмом заменить собой традиционные ценности христианства, в частности, любовь к ближнему, с которыми в то время беспощадно расправлялся воинствующий атеизм. Не чувствуя в себе достаточной уверенности, либерализм при своем вхождении во власть не решился на простое отрицание традиционных фундаментальных ценностей, на которых было основано и с помощью которых веками управлялось человеческое общество. Избегая тотальной конфронтации с традицией и укладом народной жизни и, соответственно, минимизируя риск быть отвергнутым с порога, либерализм на всякий случай подменил ценности традиционного общества их суррогатом, состоящим из откровений философов древности и новомодных размышлений французских просветителей. Таким образом свежеиспеченный синтетический гуманизм вошел составной частью практически во все либеральные направления. Что же касается его процентного содержания в различных течениях либерализма, то нужно заметить, что оно оказалось весьма неравномерным. Очевидно, что меньшую долю гуманизма впитали в себя правые, фундаментальные формы либерализма. А вот на становление его левых форм гуманизм оказал значительное влияние. И на этом моменте нам следует остановиться подробнее.
Нельзя сказать, что традиционные ценности уступили свои позиции без борьбы, безропотно позволив себе исчезнуть из общества, покорно смирившись с победой эрзац-ценностей либерального гуманизма. Нет, защитниками традиционных ценностей – представителями христианских вероучений с конца XVIII века по сей день ведется острая непрекращающаяся полемика с выразителями либеральных мировоззренческих систем о достоинствах и недостатках ценностей либерального гуманизма. Однако победа по-прежнему на стороне либеральных сил. Чем же можно это объяснить? В чем же, в каком конкретно пункте или пунктах постоянно проигрывают вековые исконные народные ценности своим двойникам-суррогатам? Какие уязвимые места нащупал либеральный гуманизм в традиционализме, которые позволили ему надолго занять господствующее положение в обществе? Двухвековая полемика между представителями обеих сторон поможет нам разобраться в этом вопросе и заодно лучше понять существо традиционных ценностей, выявить их конкретные отличия от внешне похожих на них эрзац– ценностей либерального гуманизма.
В бурном историческом процессе развития человеческого общества в самом чистом виде традиционные христианские ценности удалось сохранить Православной Церкви. Поэтому первое слово русскому религиозному мыслителю Сергею Булгакову.