Управление по Макиавелли. Тонкости этики и технологии управления современной компанией

Если ты бесстрашно примешь сторону одного из воюющих, и твой союзник одержит победу, то, как бы ни был он могуществен и как бы ты от него ни зависел, он обязан тебе – люди же не настолько бесчестны, чтобы нанести удар союзнику, выказав столь явную неблагодарность. Кроме того, победа никогда не бывает полной в такой степени, чтобы победитель мог ни с чем не считаться и в особенности – мог попрать справедливость. Если же тот, чью сторону ты принял, проиграет войну, он примет тебя к себе и, пока сможет, будет тебе помогать, так что ты станешь собратом по несчастью тому, чье счастье, возможно, еще возродится.

Здесь в рассуждениях Макиавелли, пожалуй, налицо слабое место, ибо он прибегает к опоре на некие моральные ценности союзника – на его чувство благодарности.

Чувствуя недостаточность такой аргументации, он укрепляет себя утверждением о невыгодности для победителя нападать на союзника в силу того, что хоть он и победитель, но война его все же ослабила.

137

Во втором случае, когда ни одного из воюющих не приходится опасаться, примкнуть к тому или к другому еще более благоразумно. Ибо с помощью одного ты разгромишь другого, хотя тому, будь он умнее, следовало бы спасать, а не губить противника, а после победы ты подчинишь союзника своей власти, он же благодаря твоей поддержке неминуемо одержит победу.

Теперь Макиавелли забывает о таком аргументе, как чувство благодарности, на которое только что опирался, и фактически дает совет государю забыть о моральной стороне дела в отношениях с более слабым.

Откуда у последовательного Макиавелли такая непоследовательность?

Дело в том, что во времена Макиавелли личность и моральные качества государя еще имели значение – прежде всего для самого государя. Если народ мог довольствоваться имиджем государя, понятия не имея о его репутации, то другие государи, состоявшие в личных отношениях друг с другом, опирались в своих военных и политических решениях именно на репутацию соседа, и она имела значение, а стало быть, имел значение и моральный облик государя.

Именно поэтому Макиавелли трудно сформулировать общую, пригодную для всех государей максиму. Для одних его советы в этой части годятся, а для других – нет.

Мы видим такое же явление в современности: если правители – несменяемые диктаторы, то личные отношения между ними и их моральный облик в глазах друг друга играют большую роль. Действия же сменяемых правителей в так называемых демократических государствах скованны бюрократией, и поэтому их моральные качества и личные отношения между ними влияют на их решения гораздо меньше.

138

Здесь уместно заметить, что лучше избегать союза с теми, кто сильнее тебя, если к этому не понуждает необходимость, как о том сказано выше. Ибо в случае победы сильного союзника ты у него в руках, государи же должны остерегаться попадать в зависимость к другим государям.

Мы снова видим, что только что Макиавелли успокаивал нас и говорил, что «как бы ни был он могуществен и как бы ты от него ни зависел, он обязан тебе – люди же не настолько бесчестны, чтобы нанести удар союзнику, выказав столь явную неблагодарность», а теперь он же советует держаться от сильного союзника подальше.

Очевидно, что бывает и так, и так: бывает, что сильный союзник проявляет благодарность, а бывает, что коварно захватывает слабого! Поэтому бессмысленно требовать от Макиавелли ответа о том, что именно произойдет в каждом конкретном случае. Так что примем на вооружение этот фрагмент его великого трактата не в качестве совета о том, как надо действовать, а просто как полезное предостережение.