Упражнения

А через двадцать шесть месяцев он получил единовременную выплату – 24 тысячи фунтов. Роланду, избирателю, который по политическим убеждениям занимал позицию левее центра, было бы неловко платить подоходный налог, который благодаря усилиям Маргарет Тэтчер был теперь снижен до максимальной ставки в 40 %. Что было существенно ниже по сравнению со ставкой 83 %, установленной лейбористами. Еще более уязвлена была его гордость. Его моральный облик поэта был уничтожен. С тех пор как «Гранд-стрит» без комментариев вернул ему переработанные стихотворения, он не написал ни строчки. Очередная несложившаяся карьера в его длинном списке неудач. Дафна сильно огорчилась за него. Зато теперь он мог ей сказать, что больше не является обузой для государства. Но в чем он не мог никому признаться, так это в легкости своего бытия. Иметь деньги! Почему никто ему не рассказал, что деньги – это вполне осязаемая вещь? Он ощущал их приятную тяжесть руками и ногами. А особенно шеей и плечами. Ипотека выплачена, сынишка одет с иголочки, две недели они провели вместе на безлюдном греческом острове, куда нужно было три часа плыть на катере по тихому лазурному морю.

Есть предел количества легкомысленных стишков, что под силу придумать одному человеку. Оливер признал, что Роланд оказался способен набить мировую литературу не охраняемыми авторским правом стихотворными цитатами обо всех важнейших моментах человеческой жизни – главное, он смог их правильно распределить. Его подход оставался неизменным. Но иногда Роланд допускал ошибки. Так, однажды он использовал строки Йейтса из «Второй песни горничной» («Твой уд с бодливой головой // Обмяк, как червячок») в поздравительной открытке по случаю восьмидесятилетия. Юристы наследников поэта написали Моргану письмо с указанием, что данное стихотворение охраняется авторским правом вплоть до 2010 года. Претензия была из области научной фантастики. Ведь Йейтс давным-давно умер, превратившись в памятник. Но тем не менее двадцать пять тысяч открыток пришлось пустить под нож.

На полу около письменного стола стопками лежали антологии иранской, арабской, индийской, африканской и японской поэзии в английских переводах. Еще больше их было внизу. На столе лежала записка от доброй, образованной, привлекательной женщины Кэрол, его пятой после бегства Алисы любовницы. «Учитывая обстоят., я склонна поставить на этом точку. А что ты? Никаких претензий к тебе. Напротив, с искренней любовью, Кэрол». Она была права: обстоят. были весьма стесненные. Она, мать-одиночка, воспитывала двухлетних девочек-близняшек. Жила в шести милях от него к северу, за рекой, в Тафнелл-парке, и, по меркам многолюдного города, это было огромное расстояние. Примерно в середине их девятимесячной связи – и тут она оказалась права: все кончено – возникла идея продать оба их дома и съехаться. Вот как далеко у них зашло дело. Но по здравому размышлению он подумал, что сниматься с насиженного места, предпринимать столько усилий, обременять себя новыми обязательствами – это слишком тяжкая ноша. А когда они на том и порешили, их отношения были обречены на медленное таяние. Его удерживало и еще одно обстоятельство, в чем он не мог ей признаться: возможность возвращения Алисы. Он ее не ждал. Но если она вдруг все же вернется, ему хотелось оставаться с развязанными руками. Что по-своему говорило о том, что он ее ждал.

Он услышал, что по телевизору внизу передавали оркестровое сопровождение титров мультфильма. Через двадцать пять минут он спустится вниз и пожарит рыбные палочки. Он написал записку Кэрол, такую же дружелюбную и короткую, выразив с ней согласие. Но когда он вкладывал записку в почтовый конверт, им овладело сомнение. Возможно, этим лапидарным выражением своего полного единодушия с ней он лишал себя вполне счастливого существования. Существований. Несколько недель он носился с этой мыслью: Кэрол могла бы стать хорошей матерью для Лоуренса, которому она очень нравилась. И его чувства к ней вскоре переросли бы в любовь. И теперь Лоуренс никогда не узнает, что такое любовь к милым сестричкам-близняшкам. А он лишал себя любящего партнера, которому можно доверять: забавная, добросердечная, образованная, красивая, в высшей степени знающая, Кэрол работала продюсером на телевидении. Ее обожаемый муж погиб в авиакатастрофе, и она изо всех сил стремилась создать новую благополучную семью и преуспеть на работе. Но ему не хватило силы воли. Да и ей тоже. Она, наверное, почуяла в нем этот сбой. Его многочисленные карьеры, жена, которая сбежала от него, видимо, не без причины. Прежде чем заклеить конверт, Роланд перечитал ее записку. «С искренней любовью». На этот раз ему почудилось, что он ощутил в ее смиренных словах легкую печаль. «А что ты?» Она хотела, чтобы он убеждал ее передумать. Он написал адрес, приклеил марку и запечатал конверт. Если это и ошибка, он никогда не узнает всю степень ее смехотворности. Отправить завтра. Или не отправить.