Упражнения

Он проснулся во втором часу ночи, разбуженный шагами сына на лестнице. Шаги были тяжелые и неуверенные. Он остановился, прежде чем одолеть последнюю ступеньку. Роланд лежал на спине, прислушиваясь, дожидаясь удобного момента, чтобы встать и выйти. Дверь в ванную распахнулась, раздалось долгое журчание струи в унитазе, потом долгий плеск воды над раковиной, потом тишина, а потом снова полилась вода. Наверное, пил из-под крана. Древний кран холодной воды на раковине приходилось сильно выкручивать до отказа, чтобы вода лилась нормальной струей. Но, судя по звуку, кран выкручивался с большим нажимом. Даже с диким. Неверное, он в конце концов оторвал ручку вентиля, потому что на кафельный пол упало что-то металлическое. Дождавшись, когда Лоуренс зашел к себе в комнату, Роланд выждал еще несколько минут, потом надел халат и пошел к сыну. Потолочная лампа горела. Он как упал на кровать, так и остался лежать на боку, в одежде. На полу около прикроватной тумбочки валялся его огромный рюкзак и стояло пластиковое ведерко.

– Ты в норме?

– Чувствую себя дерьмово.

– Пьяный?

– В дупель.

– Попей воды.

Он судорожно вздохнул, возможно, со злобой:

– Пап, лучше уйди. Хочу просто полежать.

– Хорошо.

– Пока комната не перестанет вертеться перед глазами.

– Я сниму с тебя ботинки.

– Нет.

Но он все равно снял. Было непросто стащить кроссовки с высоким задником.

– Боже мой, как же у тебя воняют ноги!

– Ну так… – но парню стало лень закончить фразу.

Роланд укрыл его одеялом, похлопал по плечу и вышел.

Прежде чем уснуть, он прочитал страниц тридцать «Воспитания чувств». Молодой Фредерик Моро без памяти влюбился в замужнюю женщину старше него. Она пожала ему на прощанье руку после светского раута, и вскоре после этого, идя домой по мосту Пон-Нёф, он останавливается в восторженном упоении, «ощутив тот душевный трепет, на крыльях которого ты словно уносишься в горний мир». Роланд еще раз перечитал фразу. Прикосновение ее руки. На этой стадии отношений никакой возможности секса между ними. Она, вероятно, не ведает о его чувствах к ней. Судя по предисловию к его карманному изданию, Флобер сам в четырнадцать лет впервые влюбился в двадцатишестилетнюю женщину, тоже замужнюю. И она оставалась в его жизни, со множеством разлук, на протяжении почти полувека. Биографы писателя расходились во мнении насчет того, оформили ли они свои отношения. Роланд выключил свет и, хотя ему страшно хотелось спать, вперил взгляд в темноту, пытаясь вспомнить, каков был его горний мир. Из соседней спальни не доносилось ни звука. С мадам Корнелл был ли он на шаг впереди Флобера и его Фредерика на мосту Пон-Нёф или же на шаг позади? Едва ли, думал он, прикосновение женской руки могло бы привести его в столь восхитительное состояние. Мадам Арну подавала руку другим гостям, и когда очередь дошла до Фредерика, тот «ощутил, как нечто неведомое проникло в каждую клеточку его кожи». Это на зависть утонченное состояние, недоступное детям шестидесятых с их нетерпеливой жаждой плотских утех. Он закрыл глаза. Строгие и неукоснительно соблюдавшиеся общественные нравы, обилие запретов, касавшихся всех сторон жизни, и масса страданий – вот что было поводом испытать столь головокружительную гамму чувств от одного лишь учтивого прикосновения руки. И когда его мысли уже растворялись во сне, возник четкий ответ: он был на много шагов позади.

На следующий день они почти не виделись. Лоуренс проспал до полудня и спустился выпить кофе, когда Роланд собирался ехать в Мейфэр, где по пятницам играл на рояле в отеле. Отец и сын коротко обнялись, и Роланд ушел. Он захватил с собой список фортепьянных пьес, который надо было показать одному из менеджеров – это была обычная формальность. После прошлогодних террористических атак на Вашингтон и Нью-Йорк рекомендовалось приезжать пораньше, чтобы опробовать недавно установленный досмотровый сканер на служебном входе. На его прежнем месте работы пианисту было дозволено входить через главный вход, которым пользовались гости. Сейчас же он встал в очередь вместе с уборщиками и официантами из вечерней смены. Начальником службы безопасности был весельчак Мохаммед Аюб. Роланд поднял обе руки для прохождения досмотра.

– Сыграешь сегодня «Мой путь», как я заказывал? – спросил Мо. Он говорил с сильным йоркширским акцентом.

– Ты мне ничего не заказывал. Как дела?