Урановый рудник

За околицей, где людских глаз да ушей в такую рань не бывает, вспрыгнул Гришка кобылке на спину и тронул ледяными мокрыми пятками теплые бока. Задышала кобылка, пошла; покатились под шершавой гнедой шкурой тугие, длинные пласты мышц, застучали по пыльной дороге неподкованные копыта — мягко, глухо, будто крадучись. Запрыгала в такт лошадиной поступи заброшенная за спину старенькая тятькина двустволка, захлопала по бедру облезлым деревянным прикладом, и стало как будто чуточку веселее. А чтоб еще веселее сделалось, наподдал Гришка пятками кобылке под брюхо, и пошла она галопом, а после и рысью пошла, да Гришка ее придержал: дорога неровная, солнце еще не взошло — не ровен час, оступится кобылка, повредит ногу, тятька с него за это шкуру спустит.

В лесу меж тем все светлее делалось, а там, гляди, и птицы загомонили, защебетали на разные голоса, рассвет встречая, радуясь солнышку. И часу не прошло, а уж совсем рассвело, потеплело, туман сырой, холодный овражками да распадками в речку стек и сгинул, будто его и не было. Роса на солнышке засверкала, заискрилась, радуги над ней зажглись — ты едешь, а они вперед тебя и в стороны бегут, и не догнать их никак. Этак-то красиво недолго было — высохла роса, радуги погасли, и пустил Гришка кобылку спокойным шагом, потому что сделалось ему совсем тепло, и кровь по жилам разгонять стало незачем.

А уж когда заросшая мелколесьем да кустами старая просека вывела к заброшенной узкоколейке, тут и вовсе жарко стало, даже пот на лбу выступил. Как обычно, не устоял Гришка перед соблазном подняться на насыпь и поглядеть на утонувшие в лесном разнотравье рельсы, дивясь, как это надо было исхитриться, чтобы такие длинные да ровные железки из одного куска выковать. Да, чудес на свете хватает, да только правильно умные люди говорят: незачем это все, ни к чему, особенно тут, в лесу…

Солнышко еще далеко до полудня не дошло, когда заступили Гришке дорогу дозорные — разрисованные, страшные, в пятнистых тряпках, а у одного так и вовсе куст какой-то к голове присобачен, чтоб, значит, никто его в лесу не заметил. Да только листья пожухли, завяли уже, книзу поникли, обвиснув, как тряпочки, так что Гришка кустик этот странный на краю дороги чуть не за полверсты углядел. Ну, да что с них возьмешь? Уж сколько лет в лесу живут, а как были городскими, так городскими и остались. Это тятька сказывал, что они городские, да Гришка бы и сам догадался, уж больно они все чудные, будто и впрямь не от мира сего.

Гришка спал и видел, как, в возраст войдя, выйдет на охоту либо в дозор с полосами на щеках, в комбинезоне маскировочном и с настоящим автоматом. Вот вещь-то — автомат! С ним в лесу ничего не страшно, да и не только в лесу. Погодите, дайте только срок, Гришка Егорьев вам покажет, что такое настоящая охота да как в дозор ходить надобно! А то, вишь, веток в волосы понатыкали и думают, что их не видно…

С дозорными разговор у Гришки был короткий, потому что знали они его как облупленного и понимали, что объявился он тут не забавы ради, а по делу. Однако обязанности свои блюли и для порядка спросили у Гришки пароль. Гришка пароль сказал, ни разу не запнувшись, хоть и далось это ему нелегко — уж больно мудреные словечки Кончар для своих паролей выдумывал, никто из местных таких сроду не слыхал. Сегодня пароль был — «эксгибиционизм», Гришка чуть язык не сломал, покуда выучился эту бессмыслицу выговаривать. Весь вечер учился, а тятька водку сосал да по шее давал, если собьешься или запутаешься.

Дорога вдоль насыпи была ровная, укатанная, и Гришка пустил лошадь рысью, чтоб успеть дотемна в оба конца обернуться — до места, значит, доехать, сказать, чего было велено, и сразу назад. И верно, чего канителиться? Дома дел невпроворот, а тятька непременно сызнова гвалт подымет: где, мол, тебя носит, бездельника, спиногрыза захребетного? И, как водится, по шеям…

Оттуда, где Гришка с дозорными повстречался, до места уже совсем недалеко было — верст пять, а то и меньше. Часу не прошло, как показались впереди железные решетчатые ворота в три человеческих роста, а по бокам — вышки с пулеметами. Гришке, как всегда, смешно сделалось: ворота стоят, хоть и незапертые, вышки стоят, а забор деревянный — тоже, видать, когда-то высоченный, чуть ли не выше самих ворот, — давно уже завалился, сгнил и в труху рассыпался.